Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Яко уготовишася ему место упокоения.

300 лет со дня рождения С.И. Чевакинского.

Храм Смоленской иконы Божией Матери в с. Выдропужск Спировского района знаменит не только тем, что был построен «иждивением» и по «прожекту» выдающегося архитектора XVIII в. Саввы Ивановича Чевакинского, но и тем, что под его стенами великий архитектор нашёл и свой последний приют. Ещё совсем недавно, место, где был погребён великий зодчий оставалось загадкой. Думали, что он похоронен в часовне святителя Николая в родном ему имении Вёшки, но найти документального подтверждения этому никто не так и не смог. Зато в Тверском Государственном архиве были найдены документы подтверждающие, то что Савва Иванович и его потомки были погребены в фамильном склепе под Смоленской церковью в Выдропужске.

А Выдропужцы знали об это всегда. Нелегко изгладить из памяти народной великое дело, которое сделал для села помещик соседнего сельца Вёшки. И даже когда место упокоения храмосдателя Чевакинского было разграблено и осквернено, люди продолжали помнить о нём. «Тюрьма была в церкви. В 41 году приехали какие то, облазили всё. Внизу то были склепы, захоронены помещики, кто строил. Мама их называла «господа Чевакины». Всё там растрепали », -вспоминает старейшая жительница Выдропужска Галина Ивановна Шматова.

Помнили о выдающемся архитекторе и священники Выдропужской церкви, когда составляли в 1847 г. опись Смоленского храма: «Сия церковь построена в 1784 г. тщанием оберинтенданта Саввы Иванова Чевакинского ». Эта опись ценна ещё и тем, что в ней дано подробное описание летней Смоленской церкви до того, как её фасады были полностью перестроены. В 1847 г. храм ещё не украшали четырёхколонные портики, и он не приобрёл единое архитектурное оформление с уже построенной зимней церковью.

«Церковь каменная, длиною 11 сажень 2 аршина, шириною 10 сажень 2 аршина , - писали священники прихода в 1847 г., - Стены всей церкви как изнутри, так и снаружи оштукатурены с выпусками снаружи между окон и на углах стен, выпуски отбелены, а гладь стен окрашены охрою, с наруже же, на восточной стене против горняго места главного алтаря на масле написан образ Одигитрии Смоленския Божия Матери, вид венца позлащён. Внутри церкви купол и потолки расписаны священными изображениями без позолоты, подобно сему и в алтарях потолки расписаны без позолоты же… На церкви одна глава, крыта листовым железом и окрашена краскою голубого цвета на масле с позлащёнными червонным золотом звёздами, сделанными из листового железа. На главе крест железный осмиконечный вызолочен червонным золотом на масле. Крыша на церкви и куполе железная на стропилах деревянных, окрашена венецианской ярью на масле.

Входные двери в церковь с трёх сторон… Крыльца пред северными и южными дверями каменныя об одной ступени без колонных столпов ».

Таким был храм, построенный по замыслу великого зодчего. Не удалось лишь выполнить одну его мысль - придел над западным входом в храм. Здесь были устроены хоры. Но вход на верхний придел всё же сохранился, хотя и был заложен, оштукатурен и расписан со стороны храма, но со стороны чердака храма он прекрасно виден. Были заложены, со строительством в 1837 - 39 гг. на средства «Выдропусского яма ямщика Василия Михайлова Шмелёва » зимней двухпридельной церкви, и три западных окна летнего храма. Успенский придел новой зимней церкви был устроен «по завещанию Выдропусской ямской вдовы Матроны Кодратовой Миляевой … детьми ея ». Но под крышей, на чердаке зимней церкви сохранились фрагменты родной архитектуры XVIII в. - те самые «выпуски» на углах стен и между окон.

В 1840 е гг. детище Чевакинского получило совершенно иное архитектурное оформление, но храм продолжал являться родовой усыпальницей семьи храмосдателя и архитектора Саввы Чевакинского. И о месте родового захоронения продолжала заботиться чья то невидимая рука.

Но предистория склепа Чевакинских началась с кончиной самого великого зодчего. Дату смерти Саввы Ивановича Чевакинского обнаружили в метрической книге Смоленской церкви с. Выдропужск работники Тверского государственного архива Галина Дмитриева и Надежда Овчинникова. Запись под № 24 говорит о смерти 28 декабря 1779 г. «Господина помещика сельца Вёшки Обер - интенданта Саввы Иванова Чевакинского ». В книге дана пометка, что он умер 70 лет от роду, т.е. родился Савва Иванович в 1709 г.

Даты рождения и смерти архитектора мы так же находим в «Каталоге исторической выставки портретов лиц XVI - XVIII вв., устроенной Обществом поощрения художников» за 1870 г. Составитель каталога П.Н. Петров писал в описании портрета Саввы Чевакинского: «Савва Иванович Чевакинский (род. 1709, умер 1779 г.). Главный архитектор Адмиралтейств - коллегии, ученик Устинова, помощник графа Растрелли по постройке дворцов старого и Зимнего, строитель собора Николы Морского. Поясное изображение лица средних лет, в мундире шитом серебром и парике, с циркулем в руке, вычерчивающего план Царскосельского Mon biju . Живопись оригинальная, на полотне (выш. 20 вершков, шир. 16 верш.). Принадлежит г-же Фон - дер - Вейде ».

В семье потомков великого архитектора сохранилась рукописная родословная Чевакинских XIX в., которая приводит следующую запись: «Савва Иванович, 1713 - 177…, при адмиралтействе архитектор » (по видимому, дата 1713 г. устанавливалась не по документам, а по воспоминаниям, и является ошибочной - Д.И.). Тут же приведены и имена сыновей Саввы Ивановича Сергея, Ивана, Александра и Алексея, при чём сведения даны только об одном сыне Иване Савиче «служил в Твери, неизвестно ».Сохранилась и более ранняя родословная Чевакинских XVIII в. Она даёт следующие сведения об архитекторе: «Савва служит при адмиралтействе архитектором и состоит в ранге сухопутного полковника », дат рождения или смерти архитектора в этой родословной не значится. Как не значится и место упокоения «обер интенданта Чевакинского».

Впервые упоминание о месте захоронения Саввы Ивановича мы находим в деле «О предании тела умершего в Санкт - Петерурге коллежского ассесора Ивана Савича Чевакинского» за 1807 г. По просьбе двоюродного брата Ивана Савича Евграфа Иванова сына Бачманова, которая поступила Митрополиту Новгородскому и Санкт - Петербургскому, следовало «коллежского ассесора Ивана Савича Чевакинского, сего года 1 числа скончавшегося, тела его по учинении надгробного отпевания предать земли Тверской губернии Новоторжского уезда в Выдропуском яму в приходской церкви, в паперти подле гробов родителей его ».

Дело был дан ускоренный ход и «вследствие чего от Его Высокопреосвященства к господину главнокомандующему в Санкт - Петербурге Сергею Кузьмину Вязьмитинову сообщено, что от духовной стороны в погребении тела покойного коллежского ассесора Чевакинского в Выдропусском яму <препятствий> не находится ».

Иван Савич был отпет 4 мая 1807 г. священнослужителями Петербургской Крестовоздвиженской церкви. Тверская духовная консистория была извещена об этом 5 июля 1807 г. И так, «подле гробов родителей» Иван Савич нашёл место своего упокоения в паперти Выдропужской церкви.

Другим делом, которое ещё раз подтверждает место захоронения Саввы Ивановича, является дело «О предании коллежской ассесорши Устиньи Чевакинской тела в церкви с. Выдропусска в паперти». Дело датировано 1813 г., и открывает его прошение на имя Архиепископа Тверского и Кашинского Мефодия от «коллежского советника и кавалера Николая Афанасьева сына Перского».

«Соседка моя , - пишет Николай Афанасьевич, - коллежская ассесорша Устинья Ивановна Чевакинская жившая Вышневолоцкой своей вотчины в сельце Вёшках, состоящем в одном со мною приходе с. Выдропуска сего июня 17 числа волею Божиею христиански скончалась, при кончине своей завещала она, что тело ея положено было подле гробов родителей ея погребённых в паперти означенной Выдропуской церкви, но священнослужители того села Выдропуска к преданию ея Чевакинской тела в помянутой паперти приступить без дозволения Вашего Высокопреосвященства не смеют ».

Изложив всю ситуацию Николай Афанасьевич Перский просит разрешить «предание вышеписанной, скончавшейся коллежской ассесорши Чевакинской тела земле в паперти состоящей в с. Выдропуске церкви подле родителей ея бывших иногда строителями того храма ». Под прошением стоит дата июнь 1813 г. 19 дня того же месяца июня Консистория отсылает указ с разрешением погрести тело Устиньи Чевакинской в паперти Выдропужской церкви. На что вскоре последовал рапорт благочинного села Выдропужска священника Алексия Степанова: «Тело скончавшейся по христиански прихода нашего госпожи коллежской ассесорши Устиньи Ивановны Чевакинской в паперти при нашей церкви по церковному чиноположению нами прошедшего июня 21 дня земли предано ». Под документом подписи так же дьячка Иоанна Никитина и пономаря Василия Михайлова.

Кроме того, в архиве Выдропусской церкви хранились ещё четыре дела, касающихся погребения потомков С.И. Чевакинского в Выдропусской церкви. Это дела «О дозволении похоронить тело помещицы Чевакинской под полом в церкви» 1842 г., «О дозволении помещицу Чевакинскую по смерти ея похоронить в приделе» 1848 г., «О дозволении тело умершего Чевакинского погрести в фамильном склепе» 1850 г. и дело «О дозволении погрести тело Чевакинского по смерти его в церкви» 1851 г. Завершается череда подобных дел делом «О дозволении сделать вход в фамильный склеп Чевакинских снаружи церкви» за 1854 г. Стоит ли говорить, что ни одно из этих дел до наших дней не дошло.

Впервые о склепе под Выдропужской церковью я услышал от настоятеля храма протоиерея Георгия Беляева. Тогда же было высказано предположение, что Чевакинский был захоронен в алтаре летнего Смоленского храма. В послевоенные годы там были вскрыты полы и обнаружены длинные узкие ходы выложенные кирпичом. Но одного взгляда на фотографию этого хода достаточно, что бы понять, что ход предназначен явно не для могилы. Да и не могли священники Выдропужской церкви перепутать в своих прошениях алтарь с папертью.

А вот склеп, который теперь мы можем с большой долей уверенности называть склепом Чевакинских, расположен как раз в западной части Выдропужской церкви, там, где до строительства зимней части и была паперть Смоленского храма. В названиях дел так же заметна она закономерность: в рассмотренных нами документах за 1807 и 1813 гг. сказано ясно «погрести в паперти», а вот дело за 1842 г., т.е. уже после строительства зимней церкви, просит погрести уже «под поломв церкви», о том же, т.е. о погребении «в приделе» просит дело за 1848 г., а вот дело за 1850 г. уже говорит ясно о погребении в «фамильном склепе».

В октябре 2009 г. я побывал в склепе Чевакинских. Люди не пощадили последнее пристанище великого архитектора и его потомков. Груды мусора, истлевших гробовых досок и костей вперемешку с землёю, которую обильно заносит сюда весенний паводок, вот что увидел я в родовой усыпальнице. Но вместе с тем удалось описать и сфотографировать склеп: это помещение размером примерно 3 на 6 м, состоящее из двух примерно равных частей, одна часть отличается от другой более высоким сводом, в ней и расположен вход в склеп. Примерно около метра весь склеп засыпан мусором, так что установить, есть ли здесь надгробия, не представляется возможным. На входе можно заметить чудом уцелевшую кованную петлю от дверей.

Вход в склеп от посягательств любителей приключений привален тяжёлыми надгробными плитами с захоронений дворян Вешняковых. Надпись на одной из них с именем Ивана Алексеевича Вешнякова почти стёрта, другая же напротив хорошо читается: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Здесь покоится прах девицы дочери надворного советника Надежды Александровны Вешняковой, скончавшейся 1855 года сентября 18 дня, 55 лет от рождения ».

Как у любого здравомыслящего человека первой мыслью у меня конечно же было организовать группу и очистить от мусора место последнего пристанища великого зодчего, что бы любой человек мог прийти сюда и полониться праху архитектора, чьё имя навсегда записано в славных страницах истории России. Очистить от мусора, привести в порядок, повесить икону, зажечь свечу и отслужить панихиду в память того, кто строил этот храм, ибо ему здесь «уготовишася место упокоения» вплоть до Страшного Суда Христова. Настоятель храма поддерживает эту идею. Но вот удастся ли её осуществить?...

Денис Ивлев, Тверь - Выдропужск - Вышний Волочёк.

В статье использованы материалы Тверского областного архива, статьи Ю.Г. Епатко «Портрет круга Мины Колокольникова» (ж. «Звезда Ренессанса», № 9, 2009 г.) и книги В.В. Смирнова «Забытый зодчий» (к 300 летию со дня рождения С.И. Чевакинского (В.Волочёк, 2008 г.).

Са́вва Ива́нович Чева́кинский ( ; по другим данным 1713 - между и ; по другим данным после ) - русский архитектор эпохи елизаветинского барокко , который работал в Санкт-Петербурге и его окрестностях, главным образом по заказам флота (как главный архитектор Адмиралтейств-коллегии).

Биография

Родился в дворянской семье в селе Вешки Новоторжского уезда Тверской губернии .

В 1739 году начал самостоятельную творческую деятельность. В 1741-1767 годах - главный архитектор Адмиралтейств-коллегии. В 1745-1760 годах был архитектором Царского Села , руководил работами по реконструкции дворцово-паркового ансамбля. Здесь Чевакинский возвел по своим проектам два корпуса (церковный и зал), соединенными галереями с центральной частью Екатерининского дворца , несохранившийся охотничий павильон «Монбижу», дома для дворцовых служащих, участвовал в создании павильона «Эрмитаж».

В качестве главного архитектора флота им выстроены склады для хранения корабельного леса на острове Новая Голландия и подготовлен генеральный план застройки Кронштадта .

Крупнейшей постройкой Чевакинского в Петербурге является Никольский морской собор (1753-1762) с отдельно стоящей ярусной колокольней (1756-1758).

По заказам крупных вельмож Чевакинским также спроектированы два парадных дворца - особняк Шереметевых на Фонтанке (1750-1755, совместно с Ф. С. Аргуновым) и дом И. И. Шувалова на углу Малой Садовой и Итальянской (1749-1756). Выстроенный им для П. Б. Шереметева т. н. Миллионный дом на улице Миллионной не сохранился.

C 1755 по 1758 год Чевакинский был архитектором Академии наук . В эти годы у него проходили стажировку В. И. Баженов и И. Е. Старов . Тогда же им была перестроена пострадавшая от пожара башня Кунсткамеры . В 1767 г. с наступлением эпохи классицизма Чевакинский ушёл в отставку и уехал в своё имение. После этого сведения о нём практически отсутствуют. Похоронен в 1779 году в фамильном склепе в селе Выдропужск (Спировский район Тверской области) рядом с храмом Смоленской (Выдропужской) Божией Матери, который построил сам.

Стилевые особенности

С целью скругления фасадных линий Чевакинский предпочитал оформлять выступающие углы зданий пучками из трёх колонн, из которых средняя обычно вынесена на самый угол. Этот приём предположительно был заимствован им из древнерусского зодчества . Как и другие архитекторы елизаветинской эпохи, щедро использовал для обработки фасадов скульптурный декор. Культовые постройки Чевакинского (в том числе конкурсные проекты на перестройку Исаакиевского и Петропавловского соборов) выделяются коваными балкончиками и декорированными растительным узором кронштейнами , позаимствованными из репертуара дворцовых построек того времени.

Приписываемое

Помимо построек в Петербурге и Царском Селе, Чевакинскому также приписывают некоторые стоящие ныне в руинах провинциальные храмы, например, церковь в усадьбе Трубецких Дылицы и церковь Михаила Архангела при императорском путевом дворце в селе Хотилово Бологовского района (1764-67).

Напишите отзыв о статье "Чевакинский, Савва Иванович"

Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Чевакинский, Савва Иванович

– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l"aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l"Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l"armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d"honneur que j"ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
Чевакинский Савва Иванович - руский архитектор. Фамилию этого довольно известного строителя времен Императрицы Елисаветы Петровны часто искажают, называя его Чеватинским или Чекавинским. Берх, написавший о нем статью в "Северной Пчеле" за 1833 год, находит совершенно неправильной фамилию Чеватинский, какую дает архитектору в своей статье о нем альманах "Северные цветы" за 1826 год. Берх озаглавил свою статью "Савва Чекавинский", ссылаясь на акты Морского Ведомства и оговариваясь в примечании "поелику буквы к и в сливаются в письме, то во многих актах писали его Чевакинским". Но последнее примечание может быть обращено и против Берха, тем более что в списках дворян Тверской губернии, откуда родом Савва Иванович, есть фамилия Чевакинских и никогда не существовало фамилии Чекавинских.

Чевакинский родился в 1713 г. в дворянской семье Тверской губернии. Сведений о его детстве и о развитии его способностей не существует. Известно только, что он вместе с прочими дворянскими детьми был в 1729 году привезен в Морскую академию. Через три года по определении он был назначен в класс гражданской архитектуры, где оказал прекрасные успехи, и в 1739 году был произведен в гезели от архитектуры. Спустя 4 года он получил чин поручика, а в 1745 году был произведен прямо в архитектора майорского ранга, к сожалению, неизвестно - за какие труды; можно предполагать, что за работы по морскому ведомству, потому что большая часть адмиралтейских зданий строилась в первые года царствования Императрицы Елисаветы Петровны. Только с 1747 года дошли сведения о трудах Чевакинского, а именно: в этот год Государыня повелела построить под адмиралтейским шпицем церковь во имя Воскресения Христова, и построение храма было поручено Чевакинскому. Церковь давно уже не существует и неизвестно, с каким искусством она была выстроена. Освящена она была 10 мая 1755 года, и за построение ее Чевакинский был награжден чином подполковника. В 1753 году решено было перестроить бывший дом графа Миниха и поместить в нем Морской Кадетский Корпус. Составление плана и сметы было поручено Чевакинскому и его помощнику Башмакову. Ввиду того что составленная смета показалась Сенату слишком значительной, велено было только поправить дом Миниха, а не перестраивать его. Следующей и самой выдающейся работой Чевакинского является храм Николы Морского. Некоторые приписывают его знаменитому современнику Чевакинского, графу Растрелли , ввиду того что характер архитектуры совершенно растреллевский. Но достоверно известно, что строителем был Савва Чевакинский, и если в храме есть некоторые части в духе Растрелли, то нужно удивляться такому громадному влиянию, какое имел гениальный архитектор на своих современников. Что же касается того, что в некоторых документах, касающихся сооружения храма, упоминается имя Растрелли, то это объясняется его положением обер-архитектора, так сказать, главного надсмотрщика над всеми казенными строениями, а потому в числе ордеров, последовавших о построении храма, были некоторые и на его имя. Причины, вызвавшие построение нового храма, были следующие: со времени учреждения адмиралтейства в С.-Петербурге моряки помещались в казармах, находившихся на нынешних улицах Малой и Большой Морской.

Когда впоследствии народонаселение увеличилось и близ Полицейского моста был построен дворец для Великой Княжны Елисаветы Петровны, сочли необходимым перевести их в другое место. Новые казармы решено было построить между мостами Харламовым, Торговым и Поцелуевым. При этом оказалось, что морякам некуда ходить в церковь, а потому сочтено было необходимым построить храм против морского полкового двора. С тех пор как был выстроен Исаакиевский мост, до рождения Павла І на нем собирались с проезжих и прохожих деньги, поступавшие в Адмиралтейств-коллегию. Эти средства решено было употребить на постройку храма. В 1752 году генерал-адмирал и президент государственной Адмиралтейств-коллегии князь М. М. Голицын представил Императрице Елисавете Петровне доклад о необходимости выстроить против адмиралтейских казарм церковь во имя св. Николая Чудотворца. Государыня одобрила мысль князя и сделала распоряжение Коллегии, а последняя поручила составить полный проект храма архитектору Чевакинскому. По одобрении проекта Коллегией было приступлено к работам. Помощниками Чевакинского состояли архитектор Башмаков и лейтенант князь Иван Гагарин. Для позолоты куполов был вызван швейцарский подданный Имгоф, но князь Голицын, ввиду сокращения расходов, убедил Коллегию поручить это дело слесарному мастеру Моисею Сарычеву, который и исполнил возложенную на него работу с большим искусством и значительной экономией. Освящение храма св. Николая Чудотворца состоялось 5 декабря 1760 года. Вся постройка обошлась в 129281 рубль, причем денежный сбор с Исаакиевского моста доставил около 47 тыс. рублей.

О дальнейшей деятельности Чевакинского известно, что в 1754 году он исправлял погоревшие здания Академических палат и Обсерватории; в 1755 году по поручению комиссии Рогервикских строений составил проект деревянного моста чрез р. Волхов; в 1758 году он был главным лицом в заседаниях архитекторов для исследования причин падения новостроящейся колокольни Вознесенской церкви. В 1760 году Сенат предписал Адмиралтейств-коллегии, чтобы она отправила своего архитектора Чевакинского для исправления повреждений в соборной церкви Исаакия Далматского. Чевакинский, осмотрев церковь, донес, что ее возможно исправить, не иначе как разобрав до основания, потому что, во-первых, она находится весьма близко от берега Невы, который, находясь на деревянных укреплениях, не препятствует воде подмывать фундамент; во-вторых, против алтаря церкви лежит адмиралтейский док и выпускаемая оттуда вода также подмывает церковное здание; в-третьих, мнение комиссии о строениях - укрепить берег Невы деревом, он считает бесполезным, ибо даже если употребить дикий камень, издержки будут велики, а пользы никакой. Мнение Чевакинского было уважено, и церковь повелено было разобрать, с тем чтобы построить новую далее от берега. По указу Сената от 15 июня 1761 года строителем ее был назначен Чевакинский, но постройка была отложена и выполнена уже в царствование Императрицы Екатерины II другим архитектором. Последней известной работой Чевакинского было устройство паркета в новом Зимнем Дворце, выстроенном обер-архитектором графом Растрелли. Комиссия строений поручила это дело самому графу, но он представил весьма дорогую смету. Граф Воронцов, начальствовавший Конторой строения домов, усмотрев, что требуемая сумма велика, отнесся в Адмиралтейств-коллегию, чтобы она поручила это дело Чевакинскому. Коллегия исполнила это требование, и паркет обошелся вдвое дешевле. В 1762 году Чевакинский был произведен в полковники, и ему назначено было 800 рублей жалованья. В 1767 году он подал прошение об увольнении его по болезни от службы и 27 марта был произведен в обер-интенданты и уволен с пенсией от службы. Когда и где скончался Чевакинский - неизвестно.

Петр Полевой.
"Северная Пчела", 1833 г., №№ 127 и 128. - "Художественная газета", 1838 г., № 65, стр. 151-166. - Общий Морской список, т. II, с. 470-471.

Савва Иванович Чевакинский родился по одним данным в 1709 году (по другим - в 1713) в семье московских дворян. Им принадлежало село Вешки в Тверской губернии, где, вероятно, прошло детство будущего архитектора. Савва Чевакинский учился в Московской школе навигационных наук, с 1729 года - в Морской академии в Санкт-Петербурге. В 1731 году самовольно её оставил и записался писарем в Измайловский полк. В 1732 году возвратился в Петербург, избежал наказания за самовольное оставление службы в академии, стал учеником архитектора Адмиралтейств-коллегии И. К. Коробова . Под его руководством Чевакинский начал самостоятельное проектирование, помогал архитектору в перестройке здания Адмиралтейства .

С 1739 года Чевакинский стал числиться при Адмиралтейском ведомстве в чине гезеля. Таким образом он стал уже не учеником, а полноправным помощником Коробова, работавшего тогда в команде с П. М. Еропкиным и М. Г. Земцовым . По принятии в команду архитекторов он был проэкзаменован в Комиссии о Санкт-Петербургском строении, получил наивысшие оценки. Звание гезеля позволило Чевакинскому вести уже самостоятельные проекты.

В 1738 году Савва Иванович Чевакинский женился на дочери галерного дела мастера Ивана Ивановича Немцова. После смерти тестя его двор со строениями перешёл к Чевакинским.

После отъезда Коробова в Москву в 1740 году Савва Иванович встал на его должность архитектора Адмиралтейской коллегии. Спустя пять лет он получил звание архитектора и чин майора. Находясь на службе в Адмиралтействе Чевакинский разработал генеральный план застройки Кронштадта, руководил проектированием всех зданий коллегии в Петербурге и Кронштадте, обучал квалифицированных строителей. В 1744-1754 годах он вёл работы в Галерной гавани.

Получив звание архитектора, Чевакинский был назначен императрицей Елизаветой Петровной главным архитектором Царского Села. Там зодчий занимался строительством Екатерининского дворца по проекту Коробова. При этом он развивал и дополнял замыслы Коробова своими идеями. Именно по проекту Чевакинского была построена дворцовая церковь. Несколько позже к работам в Царском Селе подключился Ф. Б. Растрелли , с которым у Чевакинского сложились хорошие отношения. В 1748 году Савве Ивановичу было поручено разработать проекты каменных домов "для управителя Царского Села и для приезжающих господ и кавалеров". Эти Кавалерские дома существуют и сейчас. Позже зодчий возвёл другие служебные корпуса, дворцовые оранжереи, Нижние конюшни.

Савва Иванович Чевакинский работал и над частными заказами. В 1750-1755 годах он трудился над дворцом Шереметевых на Фонтанке (вместе с Ф. С. Аргуновым). В 1753-1755 годах строил дворец для графа Шувалова на Итальянской улице. Он же возводил дом Демидовых в Демидовом переулке (ныне переулок Гривцова).

В 1753-1762 годах Чевакинский возглавлял строительство Никольского Морского собора , ставшего самой известной работой архитектора. Колокольня Никольского собора является узнаваемым символом Петербурга. Савва Иванович стал автором и другого церковного здания - Троицкого собора в Колпино. В 1754-1758 он перестраивал здание Кунсткамеры после пожара 1747 года.

С 1755 по 1757 год Чевакинский был по совместительству архитектором Академии наук, руководил архитектурным классом. Среди его учеников были В. И. Баженов и И. Е. Старов . Класс Чевакинского стал предшественником архитектурного класса Академии художеств.

В 1760 году Савва Иванович Чевакинский приступил к проектированию кронштадтского здания Морского госпиталя. В 1765 году начал строить комплекс складов Новой Голландии . Свой творческий путь Чевакинский завершал полковником и обер-интендантом флота. Эти звания были самыми высшими для тех, кто не принимал участия в боевых действиях.

Работа над Новой Голландией стала последним крупным проектом архитектора. После вступления на престол Екатерины II планы и чертежи складского комплекса были переданы Ж. Б. Валлен-Деламоту . Архитектурный стиль барокко, в котором работал Чевакинский, постепенно уступал своё место классицизму.

Чевакинский ушёл в отставку из Адмиралтейств-коллегии в 1767 году. Он просил о "награждении его по мере означенных трудов". Однако получил вознаграждение Савва Иванович или нет - точно не известно. Вскоре Чевакинский уехал на родину в Тверскую губернию. Из-за финансовых затруднений в 1774 году он был вынужден продать часть имения.

Точная дата смерти Саввы Ивановича не известна. Предполагают что умер он в период с 1774 по 1780 годы.