Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Ю.В. Гераськин

Возникновение и становление института уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР

Ключевые слова: церковь, храм, священник, уполномоченный, ходатайство, верующие

В 2008 г. исполнилось 65 лет со дня основания специального органа, контролирующего деятельность Русской православной церкви (РПЦ) и осуществляющего связь с ее руководством - Совета по делам РПЦ при Совнаркоме СССР. Этот орган был создан 14 сентября 1943 г., несколько дней спустя после знаменитой встречи Сталина с местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским) и митрополитами Алексием и Николаем, которая состоялась 4 сентября. Первым председателем Совета по делам РПЦ был назначен Георгий Григорьевич Карпов, 45-летний кадровый сотрудник НКГБ СССР в звании полковника.

Беседе Сталина с митрополитами предшествовал разговор с Карповым. Сталин отверг предложение Карпова организовать специальный орган при Верховном Совете СССР в виде отдела по делам культов и сам предложил назвать его Советом по делам РПЦ при СНК СССР. Главной функцией нового государственного аппарата, по мысли Сталина, была организация взаимоотношений между правительством и церковью. При этом Сталин предостерег Карпова от того, чтобы представлять себя обер-прокурором Синода, и рекомендовал своей деятельностью больше подчеркивать самостоятельность Церкви .

14 сентября 1943 г. Совнарком СССР принял постановление об образовании Совета по делам РПЦ при СНК СССР. Несколько позже, 7 октября, было утверждено Положение об этом государственном органе. На Совет возлагалась задача «осуществления связи между Правительством СССР и патриархом Московским и всея Руси по вопросам Русской православной церкви, требующим рассмотрения Правительства СССР» . Со стороны правительства деятельность Совета в 1943-1945 гг. курировал заместитель Председателя СНК СССР В.М. Молотов. Он рассматривал представляемые Карповым доклады, отчеты, письма, итоговые записки. Решения принимались, как правило, в момент личных встреч. Кроме того, Сталин в первые годы после исторической встречи с руководством РПЦ лично рассматривал церковные проблемы.

К концу 1943 г. был сформирован центральный аппарат Совета. В составе членов Совета, кроме его председателя Г. Карпова, входили 4 человека: заместитель председателя, два члена и ответственный секретарь. Кандидатуры на эти посты утверждались непосредственно Совнаркомом по представлению Карпова. Посты председателя и его заместителя относились к номенклатурным должностям, и их утверждение проходило на заседании Секретариата ЦК ВКП (б). С согласия Молотова Карпов сохранил и должность начальника отдела в структуре НКГБ. Совмещение должностей, мыслимое первоначально как кратковременное, затянулось вплоть до увольнения Карпова из КГБ СССР в 1955 г. в звании генерал-майора. Комплектование штата центрального аппарата Совета (референтов, инструкторов, обслуживающего персонала) проходило медленно и трудно. В 1945 г. удалось полностью заполнить штаты центрального аппарата и набрать чуть более 40 человек. К началу 1944 г. была заполнена лишь половина выделенных вакансий кадров института уполномоченных на местах. Только к концу 1946 г. была решена кадровая проблема, и почти все выделенные вакансии заполнены - в республиках, краях и областях действовало 112 уполномоченных .

В 1943 г. Сталин предлагает новый курс в отношениях с Русской православной церковью. Духовнорелигиозный фактор должен был сыграть весьма существенную роль в переломе поначалу неблагоприятного для страны хода военных действий, росте национальнопатриотического самосознания. Новый курс означал отказ от политики воинствующего атеизма с классовой борьбой против духовенства, которая была характерна для предыдущего периода советской истории. Произошла официальная легализация института Церкви в советском государстве. Хотя государственноцерковная симфония исполнялась по нотам государства, и уполномоченный Совета по делам РПЦ имел больше прав, чем правящий архиерей, и все же идеологического пресса образца 1920-1930-х гг. не стало.

8 сентября 1943 г. состоялся архиерейский собор Русской православной церкви в составе 19 архипастырей, который избрал митрополита Сергия патриархом Московским и всея Руси. Московской патриархии было выделено здание бывшего немецкого посольства в Чистом переулке, предоставлен автотранспорт, разрешено

издание собственного журнала, организация свечных заводов, открытие семинарий и академий. Были освобождены некоторые архиереи, находящиеся в ссылке. Священники были освобождены от службы в армии. Главное - разрешено открытие церквей в регионах, где их совсем не было или было совсем мало.

С конца 1943 г. в стране началось массовое открытие храмов. 28 ноября 1943 г. Совнарком принял постановление «О порядке открытия церквей», согласно которому ходатайства верующих рассматривались местными органами, а в случае их одобрения пересылались в Совет по делам РПЦ. После предварительного решения Совета они поступали в Совнарком и затем снова в Совет . Подобная процедура была призвана дозировать открытие новых храмов. Всего в 1943-1944 гг. в Центральный совет по делам РПЦ поступило 5777 заявок об открытии церквей, а было удовлетворено только 414 ходатайств . За 1944 г. и первое полугодие 1945 г. от верующих Ивановской промышленной области поступило 600 заявлений . В 1944 г. в Совет по делам РПЦ из Рязанской области поступило 300 ходатайств, открыто же было только 26 церквей .

Местные власти по инерции нередко проявляли большое нежелание открывать закрытые некогда храмы. Многие заявления оседали в облисполкоме без вразумительного ответа. Только учреждение института уполномоченных по делам РПЦ позволило ускорить документооборот. Однако сложная, многоуровневая процедура рассмотрения ходатайств, предусмотренная постановлением СНК СССР от 28 ноября 1943 г., позволяла местным властям регулировать процесс открытия церквей по своему усмотрению. В конечном счете принципиальное решение принимали облисполкомы .

Ходатайства верующих об открытии храмов отклонялись по разным причинам: большого расстояния от храма до населенного пункта, несоответствия строительно-техническим нормам, санитарному состоянию при использовании церкви под зерносклад в случаях, когда верующие не изъявляли согласия на ремонт церковного здания своими силами.

Постановление СНК СССР от 1 декабря 1944 г. обязало райисполкомы, отвечавшие на запросы уполномоченного с большой неохотой, с задержкой и уклончиво, высылать справки уполномоченным в 10-дневный срок с момента получения запроса. Нередко центральным органам власти в тех или иных случаях приходилось напрямую вмешиваться и отменять их неправомерные решения. Например, Совнарком РСФСР обязал Рязанский облисполком разрешить группе верующих с. Летово Рыбновского района открыть церковь в здании, отремонтированном на их средства. Ранее, 23 апреля 1944 г., облисполкомом было отклонено обращение верующих.

28 июля 1944 г. после пересмотра обращения по просьбе верующих его вновь отклонили . Тогда СНК РСФСР 28 августа 1944 г. отменил решение Рязанского облисполкома . Это дало повод старому большевику В. Д. Бонч-Бруевичу, не принявшему нормализации государственно-церковных отношений, осудить Карпова за этот, его словами, «Иудин поцелуй» .

Как формировался институт областных уполномоченных по делам РПЦ в первые послевоенные годы? В руках уполномоченных сосредоточились: рассмотрение заявлений верующих об открытии церквей, подготовка справок, проектов-заключений, решений облисполкома, регистрация религиозных общин, служителей культа (от его решения зависела судьба священника), проведение других решений, вытекающих из инструктивных писем Совета уполномоченным на местах.

Обязанностью уполномоченного были мониторинг ситуации, информирование Центра обо всех незаконных фактах администрирования в сфере государственно-церковных отношений и амортизация их негативных последствий. В этих целях был налажен прием духовенства и верующих. Духовенство посещало уполномоченного чаще всего по вопросам регистрации религиозных обществ, иным организационным вопросам, в том числе помощи в отпуске стройматериалов, а также для разрешения конфликтных ситуаций, возникающих с местными властями. Основной мотив посещения уполномоченного верующими - выяснение результатов ходатайств об открытии храмов. Нередко шли с жалобами на препятствия, чинимые местными властями. Уполномоченные нередко оказывались в сложной, противоречивой ситуации, когда нельзя было уходить от проблем, особенно в случаях грубого несоблюдения законодательства о культах, произвола по отношению к верующим со стороны местных партийных и государственных органов.

Критика на местную власть в большинстве случаев распространялась и на уполномоченного, которому верующие на приеме могли прямо заявить: «.. .Ну почему Вы запрещаете нам, православным христианам, исполнять свои религиозные обряды, а в Конституции написали - свобода религии, но издеваетесь пока над русским православным народом, он долго терпит, но потом крепко скажет.» . В первой половине 50-х гг. от верующих Рязанской епархии

шло ежегодно в среднем по 60-70 жалоб и заявлений .

Что представлял собой обобщающий портрет уполномоченного по делам РПЦ послевоенной эпохи? Это был, как правило, выходец из рабоче-крестьянской среды, член ВКП(б)-КПСС, в основном с невысоким образовательным цензом (встречались порой люди с высшим образованием). Большинство уполномоченных имели опыт работы в органах НКВД-НКГБ (такова была первоначальная установка центра по подбору кадров). Словом, это были «солдаты партии». В Рязанской области с 1944 по 1952 г. уполномоченным работал И.С. Денисов, 1893 г.р., член партии большевиков с марта 1917 г., участник событий Февральской буржуазной революции в Петрограде, член Петросове-та в августе 1917 г. и участник разгрома мятежа Корнилова. До Великой Отечественной войны находился на партийно-советской работе. Биография содержит интересные с точки зрения рода деятельности Денисова факты. 24 июня 1922 г. по просьбе Рязгубпарта он присутствует на собрании священнослужителей Рязанской епархии. В ноябре того же года проводит антирелигиозную лекцию в родном с. Инякино. Лекция спровоцировала драку и арест лиц, враждебно относившихся богоборческой линии партии. Таким образом, уполномоченный Денисов вполне соответствовал требованиям партийно-государственного аппарата сталинской эпохи .

В то же время уполномоченные, будучи, как правило, выходцами из провинции, не могли не действовать по понятиям традиционного общества, когда интересы земляков были ближе предъявляемых требований.

27 августа 1947 г., не дожидаясь решения Совета Министров СССР (было принято 24 апреля 1948 г., а типовой договор с религиозным объединением с. Инякино заключен только 20 апреля 1951 г.), Денисов дал распоряжение Шиловскому райисполкому способствовать открытию храма в данном селе . Поскольку должность уполномоченного не была напрямую инкорпорирована в местную партийно-советскую вертикаль власти, его статус был не вполне понятен местной номенклатуре. Поэтому поначалу райисполкомы отвечали на запросы уполномоченного с большой неохотой, с задержкой и уклончиво. Его приемная находилась в старом, сыром деревянном доме, что постоянно побуждало Денисова жаловаться в облисполком с требованием предоставления нормальных условий работы . Уполномоченному не была выделена персональная служебная машина. Зная ограниченность автомобильного парка облисполкома, Денисов даже не ставил вопроса о выделении ему транспорта. Несмотря на то, что в марте 1945 г. на места из Москвы была отправлена телеграммы за подписью

В.М. Молотова с требованием обеспечить уполномоченных необходимыми условиями работы, даже

такого рода указания далеко не всегда в полном объеме и беспрекословно исполнялись местными советскими органами .

Штат уполномоченного по делам РПЦ состоял обычно из трех единиц, включая самого уполномоченного, секретаря и машинистку. Денежный фонд штата ивановского уполномоченного С.А. Виноградова распределялся так: 1500 рублей получал уполномоченный, 300 рублей - секретарь 250 рублей - машинистка .

Совет по делам РПЦ при СНК(Совмине) СССР регулярно проводил проверки работы уполномоченных и заслушивал их отчеты. Весной 1945 г. в Совете рассматривался вопрос о работе воронежского уполномоченного В.С. Гостева. Совет отметил, что в целом им проделана значительная работа по изучению церковной жизни на вверенной территории. При этом было обращено внимание на такие недочеты в его работе, как «медлительность в рассмотрении заявлений верующих, чем вызвано поступление с их стороны большого количества жалоб», недостаточно обстоятельное изучение заявлений верующих, медленная регистрация священников и действующих приходов. Уполномоченному было рекомендовано «не допускать вмешательства во внутрицерковные дела епархии (назначения, перемещения, увольнения духовенства, собрания благочинных и т.п.), если эти вопросы не поставлены перед уполномоченным правящим епископом».

В результате этих рекомендаций установились относительно нормальные отношения между Гостевым новым правящим архиереем Иосифом (Ореховым), что, впрочем, не помешало уполномоченному написать на владыку отрицательную характеристику в Совет по делам РПЦ .

До начала 1947 г. Совет по делам РПЦ находился под опекой МГБ. В 1946 г. Совет Министров СССР принял на основе информации службы госбезопасности 6 постановлений и 33 распоряжения . Несмотря на то, что значительную часть кадрового состава Совета по делам РПЦ составляли офицеры госбезопасности, четырех уполномоченных сняли за вымогательство взяток у ходатаев, в отношении еще четырех велось следствие. Кадровая проблема на местах была чрезвычайно острой, поскольку работа уполномоченного синекурой не считалась, на нее особо не рвались. Об этом говорит следующий факт. Чекист Н. Д. Медведев, бывший тамбовский уполномоченный, просившийся назад в родное ведомство, в 1947 г. был уволен из органов за занижение оценки трофейного имущества. В 1949 г. уже лишь 20 уполномоченных были выходцами из спецслужб. 4 августа 1952 г. Карпов жаловался в ЦК на засоренность Совета по делам РПЦ в центре и на местах случайными кадрами, не готовыми к внешне деликатной и терпеливой, но жесткой работе со священниками

и верующими. Он предлагал новому руководителю МГБ Игнатьеву помочь Совету в решении кадрового вопроса и восстановить тот порядок, который был в Совете до освобождения Меркулова из МГБ .

По результатам проверки работы ивановского уполномоченного выяснилось, что он совмещает несколько должностей и не имеет отдельного помещения. Совет по делам РПЦ поставил перед Ивановским облисполкомом соответствующие вопросы об устранении нарушений. В августе 1945 г. уполномоченный

С. А. Виноградов был награжден медалью «За трудовую доблесть» .

В 1948 г. по настоянию Ивановского обкома ВКП(б) Совет по делам РПЦ поставил Виноградову в вину открытие 39 храмов. Ему на смену пришел новый уполномоченный И.И. Филиппюк, работавший до этого назначения начальником секретного отдела треста «Росглавхлеб» в Иваново. В августе 1948 г. Карпов информировал правительство, что в Ивановской и ряде других областей были отклонены все ходатайства. В 1949 г. Филиппюк внес в Совет по делам РПЦ предложение о целесообразности прекращения богослужений в сельских храмах на период полевых работ, ограничивая духовенство только исправлением религиозных треб. Совет счел это предложение неправильным и несвоевременным .

Аналогичная замена уполномоченного с соответствующим ужесточением политики в отношении Церкви имела место во Владимирской области, где П.А. Сергиевского, имеющего высшее педагогическое образование, сменил менее образованный, но бескомпромиссный К.М. Тупиков. Буквально сразу же после кадровой смены епископ Онисим пишет жалобу патриарху на действия нового уполномоченного .

В 50-е гг. кадровый уровень уполномоченных становится выше, чем он был в годы войны, в условиях лихорадочного подбора людей. В 1952 г. уполномоченным Совета по делам РПЦ в Рязанской области становится Сергей Иванович Ножкин, 1904 г.р., уроженец Рязанской области. Он вполне сгодился для последовавшей спустя некоторое время эпохи «оттепели», для которой было характерно определенное недоверие к работникам КГБ. По образованию он был педагогом и отличался от всех рязанских уполномоченных уровнем образования. Имел 13 лет стажа педагогической деятельности, работал директором Ряжского педагогического техникума, а в годы войны - преподавателем общественно-гуманитарных дисциплин в тамбовских военных училищах. В качестве партийного работника курировал учреждения культуры и образования. С 1950 г. - инструктор отдела пропаганды и агитации Рязанского обкома ВКП(б).

Уполномоченный С. Ножкин, по оценке руководства Совета по делам РПЦ, «в основном, правильно строил свои взаимоотношения с епископом», а тот «прислушивался к его рекомендациям». Однако Ножкин этим не ограничился и начал вызывать к себе на беседу лиц, подготавливаемых Церковью для посвящения в духовный сан, тем самым превышая свои полномочия . Тамбовскому уполномоченному П.И. Чаузову до своего назначения на пост в 1961 г. пришлось поработать и учителем и начальником областного отдела народного образования.

Поскольку в вопросах об открытии или возобновлении деятельности храмов мнение уполномоченных было решающим, попытки «купить» уполномоченных были на местах нередким явлением. При затягивании рассмотрении ходатайств верующих складывалось впечатление, что уполномоченный это делает сознательно, ожидая благодарности за «хлопоты». В 1952 г. со стороны священника Н.Г. Пронского, настоятеля церкви с. Некрасовка Ермишинского района, имела место попытка дать взятку в 200 рублей рязанскому уполномоченному С. И. Ножкину.

Взятка, со слов уполномоченного, была предложена в поддержку ходатайства о снижении подоходного налога. Последовало заявление Ножкина в прокуратуру, но следствие по делу было приостановлено, поскольку дача денег была квалифицирована как попытка благотворительного взноса «на общегуманитарные цели». Попытки «ублажить» уполномоченного повторялись и позднее. В 1955 г. верующие п. Елатьма, добиваясь открытия храма, приобщили к ходатайству 7 тетрадей с 1032 подписями и собрали 2 тыс. руб. на взятку уполномоченному .

В ряде регионов взаимодействие архиереев и уполномоченных складывалось непросто. Серьезные коллизии имели место во Владимирской области. Об этом свидетельствует письмо владыки Онисима от 4 марта 1952 г. на имя патриарха Алексия, в котором излагается жалоба на уполномоченного К.М. Тупикова. Суть жалобы такова: «Не регистрирует назначенного мною священника, не сообщает о причинах отказа от регистрации, начал закрывать храмы

без уведомления Епархиального управления о закрытии и о причинах, вызвавших эту крайнюю меру» .

Если 1939-1958 гг. в целом можно охарактеризовать как довольно стабильный период в отношениях государства и церкви, то в последующем государственная машина попыталась ликвидировать религию в процессе строительства коммунистического общества, поставить под тотальный контроль обрядовую и финансовую деятельность Церкви. Уполномоченные Совета по делам РПЦ на местах перешли от арбитражной к карательной политике. На этом пути партийно-государственное руководство столкнулось с парадоксальной живучестью обрядов и беспрецедентным финансовым вкладом населения в экономику Церкви.

В годы хрущевских гонений на религию для надзора за деятельностью церковных структур подыскиваются кадры, соответствующие характеру принимаемых решений. Начинается перестановка кадров. После критического выступления патриарха Алексия I на конференции советской общественности по разоружению в феврале 1960 г. был уволен с поста Председателя Совета по делам РПЦ Карпов, стоявший у основания политики нормализации отношений с церковью, а потому не принявший курса на конфликт с ней. Его преемником стал партийный функционер, в прошлом идеологический работник В. А. Куроедов, автор ряда апологетических книг о положении церкви в СССР .

Соответствующая новым требованиям кадровая смена проводится и в регионах. В 1963 г. С. Ножкин переводится с поста уполномоченного Совета по делам РПЦ на должность заместителя начальника управления культуры Рязанского облисполкома. Позже работает преподавателем научного атеизма в сельскохозяйственном институте и лектором в обществе «Знание». Ему на смену приходит П. С. Малиев, пенсионер НКВД-МГБ, в прошлом служивший начальником отдела кадров «Смерш» и МГБ в Дальневосточном, Приволжском военных округах, оперативном секторе советской военной администрации земли Саксония в Германии, Калужской и Рязанской областях . Представители подобной генерации уполномоченных были поставлены и в других регионах. Например, в Тамбовской области уполномоченным стал тоже кадровый офицер НКВД-КГБ

А.И. Зверев .

В начале 60-х гг. в религиозной политике государственных органов явно обозначились рецидивы секуляризма. На основании устного распоряжения заместителя председателя облисполкома В.И. Маслова здание епархиального общежития по ул. Ленина, 19 отводится под контору рязанского уполномоченного по делам РПЦ. Уполномоченный дает распоряжение в ГАИ не регистрировать 2 машины епархии как

приобретенные без письменного согласования с ним .

Ивановский уполномоченный Н.А. Желтухин характеризовал свои отношения с управляющим Ивановской епархией митрополитом Антонием (Кротеви-чем) так: «Митрополит Антоний. взаимоотношения с органами власти строил правильно. Все принципиальные вопросы решал только по согласованию с уполномоченным Совета. По прибытию в Иваново, безвозмездно передав городу дом епархиального управления, библиотеку, две автомашины «Волга». Для епархиального управления отремонтирован был другой дом, меньшего размера. Из епархиальных средств достаточно значительные суммы (до 40000 рублей) вносил в Фонд мира» .

В 1965 г. был создан новый орган осуществления вероисповедной политики государства - Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Он объединил функции упраздненных Совета по делам РПЦ и Совета по делам культов (органа, занимающего иными конфессиями). Политическое руководство эпохи Брежнева взяло курс на дальнейшую легализацию Церкви с целью встраивания ее партийно -государственную машину и в концепцию «развитого социализма». К преемственности во взглядах советских руководителей на церковь как отживший, архаичный общественный институт брежневское политическое руководство добавило некоторые новые подходы. В целом суть состояла в подмене духа истинного православия внешними формами, более или менее удовлетворяющими западное общественное мнение.

Антирелигиозные акции перестали носить масштабный характер. Была взята линия на отход от ориентации на количественные показатели в атеистической работе. Наделение Церкви признаками ограниченного юридического лица свидетельствовало об отказе от политики ликвидации церковной экономики. Прямое политическое насилие меняет жесткая регламентация деятельности церкви, административного и законодательного контроля с целью выявления и устранения нарушений. Воинственно-атеистическая пропаганда меняется на научно-атеистическую. Табуировалось участие церкви в патриотической, благотворительной деятельности и социальном служении. В целом продолжала действовать прежняя линия на вытеснение Церкви из общественной жизни, правда, она уже не носила форсированного характера. На протяжении всех периодов советской истории церковь вытеснялась в одну нишу - миротворческой деятельности. Полнокровным субъектом государственно-конфессиональных отношений Церковь в годы нахождения у власти Брежнева так и не стала.

В 1970-е гг. посты уполномоченных начинает занимать новая генерация представителей номенкла-

туры, уже не являющихся выходцами из спецслужб. 20 октября 1976 г. уполномоченным по делам религий решением Рязанского облисполкома был назначен Е. И. Борисов. К этому времени стал давно очевидным факт явной кадровой передержки, связанный с прежним уполномоченным П. С. Малиевым. Дело было не столько в пенсионном возрасте Малиева. Новому этапу государственно-церковных отношений он как человек, наделенный ментальностью «чрезвычайной» эпохи, соответствовал мало. Необходимость его замены на человека «гражданского» была очевидной.

Новый (и последний) рязанский уполномоченный был типичным представителем партноменклатуры среднего звена брежневской эпохи. Е.И. Борисов родился в 1925 г. в Муромском районе Владимирской области. По образованию инженер-механик. После окончания Московского механического института прошел трудовой путь от мастера до начальника цеха Рязанского станкостроительного завода. В 50-е гг. работал главным инженером районной МТС. С 1962 г. на партийной и советской работе: инструктор отдела, 2-й секретарь Железнодорожного райкома КПСС в Рязани. После окончания ВПШ при ЦК КПСС в 1967 г. назначен председателем Железнодорожного райисполкома Рязани, в этой должности проработал 9 лет .

Пришедший с началом перестройки на смену В. Куроедову новый председатель Совета по делам религий при Совмине СССР К.М. Харчев олицетворял собой представителя плеяды выдвиженцев эпохи перестройки. Занимая пост секретаря Приморского крайкома КПСС по идеологии, он не сработался со своим непосредственным партийным начальством и был направлен на учебу в Дипломатическую академию. После обучения работал послом в Гайане .

Фигура председателя Совета по делам религий К. Харчева стала популярной у журналистов. В мае 1988 г. в журнале «Огонек» корреспондент А. Нежный опубликовал интервью с Харчевым с целью показать один рабочий день в жизни председателя Совета, состоявший из приема верующих с жалобами на местные притеснения и просьбами дать разрешение на возвращение или постройку храма.

Канадский историк Поспеловский считает, что смелое выступление Харчева в марте 1988 г. перед слушателями Высшей партийной школы выдает его в как хитрого и инициативного партийного аппаратчика, который разработал мероприятия по «приручению» верующих государством .

Председатель Совета по делам религий приветствовал поддержку, оказываемую политическим руководством Горбачева верующим, отметив при этом важную роль верующих процессе обновления: «Верующие поддерживают курс партии на коренное

обновление нашего общества. Они видят в перестройке заботу партии, государства о сохранении мира, об утверждении принципов социальной справедливости, о чистой нравственной атмосфере общества»

28 января 1988 г. Советом было принято постановление «О фактах нарушения установленного порядка рассмотрения заявлений о регистрации религиозных объединений». Рассмотрев предложения своих отделов и уполномоченных по узаконению деятельности религиозных объединений, длительное время добивающихся регистрации, Совет отметил, что вследствие имеющих место устаревших стереотипов в отношении верующих граждан не принимается должных мер по рассмотрению их заявлений. Результатом стало осложнение религиозной обстановки и возникновение конфликтных ситуаций. На строгое соблюдение социалистической законности, обеспечение конституционных гарантий свободы вероисповедания в условиях перестройки нацеливал уполномоченных по делам религий всероссийский двухдневный семинар, проведенный в начале апреля 1988 г. в Суздале

Накануне семинара в середине марта 1988 г. Совет по делам религий направил на места информационное письмо, в котором приводились примеры допущенных партийно-советскими органами ошибок в подборе и расстановке кадров региональных уполномоченных. Так, в Ярославской области за 4 года сменилось четверо уполномоченных; некоторые из них были уволены за должностные и аморальные проступки (ростовский уполномоченный осужден по уголовной статье) .

По инициативе нового председателя Совета по делам религий отменили практику предъявления паспортов при крещении. Но как только Харчев предпринял попытку освободить Церковь от контроля КГБ, он был снят со своего поста и вновь отправлен на дипломатическую работу. Его место занял Ю.Н. Христораднов. Одной из причин разногласий с первым заместителем председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобковым было внесение в проект закона о свободе совести пункта об альтернативной армейской службе. В 1989 г. на страницах «Огонька» Ю.Н. Христораднов сделал ряд сенсационных в ту пору разоблачений, заявив, например, что один из его заместителей являлся штатным работником КГБ .

Нарушения установленного порядка рассмотрения заявлений порождали недовольство верующих. В 1989 г. начинается ожесточенная борьба верующих за храмы. В марте в Иванове имела место голодовка 4-х женщин с требованием законной передачи верующим Свято-Введенского храма, община которого была зарегистрирована Советом Министров СССР еще в 1988 г. Уполномоченный А. А. Лысов, не сумевший оперативно разрешить конфликтную ситуацию,

стал объектом критики со стороны журнала «Огонек» .

В октябре 1990 г. Верховный Совет СССР принял Закон «О свободе совести и религиозных организациях», а Верховный Совет РСФСР - Закон «О свободе вероисповеданий». Согласно союзному закону Совет по делам религий при Совмине СССР получил статус информационного, консультативного и экспертного центра. Российское законодательство

вместо Совета по делам религий предусматривало Комиссию по свободе совести и вероисповедания при Верховном Совете РСФСР. Эти законодательные акты подвели черту под почти 60-летней историей института уполномоченных Совета делам РПЦ (религий) при Правительстве СССР, которые, являясь своего рода посредниками между государством и церковью, осуществляли правовое регулирование деятельности религиозной жизни общества.

Библиографический список

1. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). - Ф. Р-6991. - Оп. 1. - Д. 1.

2. Диспут. - 1992. - №3.

3. ГА РФ. - Ф. 5446. - Оп. 1. - Д. 219.

4. Одинцов, М.И. Власть и религия в годы войны / М.И. Одинцов. - М., 2005.

5. Шкаровский, М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве / М.В. Шкаровский. - М., 1999.

6. Российский государственный архив социальнополитической истории (РГАСПИ). - Ф. 17. - Оп. 125.

7. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 1. - Д. 3.

8. Исторический журнал. - 1995. - №4.

9. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 2. - Д. 1.

10. Государственный архив Рязанской области (ГАРО).

Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 1.

11. ГАРО. - Ф. Р-3789. - Оп. 2. - Д. 111.

12. Отдел рукописей РГБ. - Ф. 360. - К. 67. - Д. 2.

13. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 55.

14. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 22.

15. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Ф. 3. - Оп. 2. - Д. 144.

Кор. 6. - Т. 2.

16. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 117.

17. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 28.

18. Чумаченко, Т.А. Совет по делам Русской православной церкви при СНК(СМ) СССР в 1943-1947 гг.: особенности формирования и деятельности аппарата / Т.А. Чумаченко // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939-1958. - М., 2003.

19. Государственный архив Ивановской области (ГАИО).

Ф. Р-2953. - Оп. 1. - Д. 201.

20. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). - Ф. 967. - Оп. 1. - Д. 11.

21. ГАВО. - Ф. 967. - Оп. 1. - Д. 68.

22. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 2. - Д. 2.

23. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 132. - Д. 65.

24. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 1. - Д. 130.

25. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 132. - Д. 569.

26. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 1. - Д. 29.

27. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 1. - Д. 323.

28. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 132. - Д. 6.

29. ГАИО. - Ф. Р-2953. - Оп. 1. - Д. 374.

30. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 869.

31. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 2. - Д. 84.

32. Государственный архив Владимирской области (ГАВО). - Ф. П-100. - Оп. 6. - Д. 346.

33. ГАРО. - Ф. 3. - Оп. 12. - Д. 249. - Кор. 643.

34. Архив администрации Тамбовской области.

Ф. 3443. - Оп. 1. - Д. 379.

35. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). - Ф. 5. - Оп. 34. - Д. 25.

36. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 42.

37. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО).

Ф. Р-5220. - Оп. 2. - Д. 16.

38. ГАВО. - Ф. Р-3789. - Оп. 1. - Д. 1132.

39. ГА РФ. - Ф. Р-6991. - Оп. 1. - Д. 869.

40. Куроедов, В.А. Советское государство и церковь /

В.А. Куроедов. - М., 1976.

41. Религия и церковь в советском обществе. - 2-е изд., доп. - М., 1984.

42. ГАРО. - Ф. П-925. - Оп. 62. - Д. 36.

43. ГАИО. - Ф. Р-2953. - Оп. 6. - Д. 6.

44. Федотов, А.А. Архипастырь / А.А. Федотов. - Иваново, 1998.

45. Федотов, А.А. История Ивановской епархии / А.А. Федотов. - Иваново, 1998.

46. Амвросий (Щуров), архиеп. Слово архипастыря / Амвросий (Щуров). - Иваново, 1997.

47. ГАРО. - Ф. Р-5629. - Оп. 1. - Д. 73.

48. Нежный, А. Комиссар дьявола / А. Нежный. - М., 1993.

49. Поспеловский, Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке / Д.В. Поспеловский. - М., 1954.

50. Наука и религия. - 1987. - №2.

51. Долматов, В. Совещание в Суздале уполномоченных по делам религий по автономным республикам, краям и областям РСФСР / В. Долматов // Советская Россия. - 1988.

52. ГАРО. - Ф. Р.-5629. - Оп. 1. - Д. 167.

53. Огонек. - 1989. - №28.

Недавно в Саратове вышла в свет книга В. Г. Аникеева «Мелодия моей жизни». Это автобиографическое повествование человека, прожившего долгую и насыщенную жизнь. Владимир Григорьевич Аникеев — последний уполномоченный Совета по делам религий при Совете министров СССР по Саратовской области (с 1987 по 1993 год). На его глазах менялось отношение государства к Церкви в переломную эпоху конца ХХ века. Он близко общался с архиепископом Пименом (Хмелевским) и другими саратовскими архипастырями. Владыка Пимен, в свою очередь, неоднократно упоминает его в своих дневниках саратовского периода.

Поскольку «профессии» уполномоченного по делам религий не существует уже около четверти века, необходимо напомнить читателям, как и когда появился институт уполномоченных и какую роль он играл.

Общее направление отношения государства к Церкви в советское время было определено еще в январе 1918 года, когда был принят декрет Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Не говоря прямо о запрещении деятельности Церкви в обществе, фактически он был направлен на ее полное уничтожение. Уточнением положений декрета стало постановление Всесоюзного центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях». Этот закон, регулирующий отношения государства и Церкви, действовал в нашей стране вплоть до 1990 (!) года.

В годы Великой Отечественной войны руководство СССР перешло к политике частичного возрождения религиозной жизни в стране под жестким государственным контролем. В сентябре 1943 года был образован Совет по делам Русской Православной Церкви (его возглавил профессиональный чекист Г. Г. Карпов), в мае 1944 года — Совет по делам религиозных культов. В декабре 1965 года в результате их слияния при Совете министров СССР был учрежден Совет по делам религий. Его основной функцией был надзор за деятельностью религиозных организаций, и в первую очередь — Русской Православной Церкви. Советская власть понимала отделение Церкви от государства однозначно: Церковь не должна была иметь ни малейшего влияния на общество.

Совет по делам религий принимал решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений и «служителей культа», об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между органами власти и религиозными организациями. Формально декларировалось невмешательство государственных органов в дела религиозных организаций, на деле Совет пытался контролировать деятельность Церкви на всех уровнях. Специальные осведомители вели пристальный контроль за богослужениями на предмет присутствия в храмах молодежи, членов комсомола или КПСС, а также за содержанием проповедей.

Деятельность Совета на местах проводилась институтом уполномоченных по делам религий. Отношения епархиального архиерея с уполномоченным имели огромное значение для жизни епархии. Без санкции уполномоченного невозможно было провести ни одного значимого кадрового или хозяйственного решения.

Саратовская область была известна тем, что здесь наиболее жестко проводилась «борьба с религиозным дурманом». Около тридцати лет (с 1965 по 1993 год) Саратовской и Волгоградской (с 1991 г. — Саратовской и Вольской) епархией управлял архиепископ Пимен (Хмелевской). Ему пришлось работать с несколькими саратовскими уполномоченными: А. П. Никаноровым (1964-1968), И. И. Спиридоновым (1969-1973), И. П. Бельским (1973-1987).

«Для представления о тотальном контроле власти за жизнью епархии и деятельностью Саратовского архиерея, можно привести один факт: в первые годы управления епархией владыки Пимена в Совет по делам религий от уполномоченного были посланы статистические данные о количестве крещений, сопровождающиеся подробным исследованием “религиозной обрядности среди молодежи”. Приводились сравнительные данные в таблицах: кто крестил детей — мужчины или женщины, какого возраста, сколько матерей-одиночек, в каких храмах, сколько рабочих, сколько крестьян, сколько интеллигенции и даже “из откровенных бесед с родителями и других источников” подробно выяснялись различные причины крещения . На Пасху 1967 года в Вознесенской церкви Аркадака комсомольцы не пускали детей в церковь, отбирали их от матерей, записывали фамилии и адреса », — такие примеры приводит саратовский историк Валерий Теплов в предисловии к изданию «Дневников» владыки Пимена саратовского периода (книга вышла
в Издательстве Саратовской митрополии в 2014 году).

И. П. Бельский как убежденный коммунист из всех саратовских уполномоченных был самым последовательным и бескомпромиссным проводником в жизнь политики государства в отношении Церкви (см. «Дневники»). За период с 1965 по 1988 год в епархии не было открыто ни одного храма. В отношении целого ряда священников велась настоящая травля. В марте 1985 года архиепископ Пимен в рапорте на имя управляющего делами Московской Патриархии митрополита Таллинского и Эстонского Алексия о положении на приходах Саратовской епархии пишет, что отношения с Бельским «приняли характер неразрешимого противоречия» . В свою очередь, уполномоченный Бельский слал председателю Совета по делам религий требования убрать архиепископа Пимена с Саратовской кафедры, «поскольку его дальнейшее пребывание в Саратове крайне нежелательно» . Даже начавшаяся перестройка не смягчила уполномоченного.

Одним из первых предвестий свободы Церкви стала встреча К. М. Харчева (председателя Совета в 1984-1989 годах) с архиереями. 19 июля 1987 года владыка Пимен записывает в своем дневнике: «Он сказал, что теперь не нужны паспорта при крещении, священники могут быть в двадцатке, на колокольне можно звонить, можно служить без регистрации и т. д». В то же время изменения на уровне законодательства произошли значительно позже, и большинство уполномоченных надеялись на возвращение прежних порядков.

Так, на собрании духовенства в Волгограде Ю. Т. Садченков, зам. уполномоченного по Волгоградской области, как пишет владыка Пимен, «был очень агрессивен. Сказал, что свобода Церкви дана временно лишь ради юбилея, а потом все будет по-старому».

В мае 1987 года на должность уполномоченного по делам религий по Саратовской области был назначен В. Г. Аникеев.

Весной 2016 года Владимир Григорьевич встретился с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином, побывал в возрожденном историческом здании Саратовской семинарии, передал в ее библиотеку свою книгу.

«Послужной список у меня очень сложный, — рассказал бывший саратовский уполномоченный. — На эту свою последнюю службу я поступил после того, как много лет проработал в общеобразовательной школе, в партийных органах на уровне от райкома до обкома партии. Несколько лет возглавлял саратовское телевидение. А потом оказался в Узбекистане. Это была вторая по значению республика в Советском Союзе, меня туда послали на работу в качестве первого заместителя председателя Гостелерадио Узбекистана. И я там проработал почти три года, до начала событий, связанных с перестройкой. Когда мне стало ясно, что мое пребывание здесь уже абсолютно ничего не значит, я уехал, и мне предложили работу уполномоченным по делам религий по Саратовской области. Она была мне очень по душе. Мне пришлось, можно сказать, преодолевать те препятствия, которые были нагромождены за предыдущие годы. Я всегда смотрел на это дикарство — преследование верующих — как на отвратительное явление. Поэтому я с большим желанием помогал епархии возрождать приходы в пределах Саратовской области, возвращать храмы, и горжусь этим».

На последнего уполномоченного произвела необычайно глубокое впечатление личность саратовского архипастыря владыки Пимена. Несмотря на то что не все в их рабочих отношениях было гладко (что вполне объяснимо), В. Г. Аникеев вспоминает его с большой теплотой: «Владыка почему-то ко мне был настолько расположен, что часто приглашал к себе пообедать, съездить за грибами, поехать вместе посмотреть где-нибудь храм. Где они были совершенно разрушены, он подойдет, посмотрит, говорит: “Нет, время не настало еще”. “Настало время” там, где он видел, что можно что-то восстановить быстро».

В. Г. Аникеев подчеркивает, что всю жизнь был человеком партийным, но с уважением относился к верующим: «Я считал их счастливыми людьми, потому что они во что-то верили. Несмотря ни на что, на все гонения, они все-таки верили, перешагивали через все препоны и продолжали жить с Богом».

Он рассказывает, что автобиографическую книгу писал только для своих близких, для того чтобы сохранить историю семьи для своих детей, внуков и правнуков. Издавать ее не собирался, но нашлись люди, которые осуществили издание. Одна из завершающих частей посвящена работе уполномоченным: «Там есть мое личное отношение к реальности, в которой мы оказались. А она была благоприятной для того, чтобы в пределах России возрождалась Русская Православная Церковь. Думаю, это очень хорошо».

Из воспоминаний В. Г. Аникеева

…Понимая специфику новой трудовой деятельности, я с полнейшей ответственностью принялся ее осваивать. Находясь в Москве после моего утверждения на коллегии Совета по делам религии, я проштудировал годовые отчеты многих уполномоченных республик, краев, областей СССР. Надо было хоть как-то войти в тему, проблематику, уловить тенденции в государственно-церковных отношениях, складывающихся в те перестроечные годы. Вник в законодательные акты, касающиеся свободы совести в СССР, принятые еще в 1929 году и незыблемо исполнявшиеся на местах. Вник и ужаснулся от их жестокости к Церкви, верующим. <…>

Не терпелось сесть в кресло этой должности, но тот, кого я должен был высадить из него, похоже, по инерции приходил на рабочее место, чем больше всего сердил архиепископа Саратовского и Волгоградского Пимена. Он узнал о смещении ненавистного ему уполномоченного от Воронежского архиепископа Мефодия, который оказался свидетелем моего назначения, будучи в Москве. Этот факт засвидетельствован в дневниковых записях архиерея Пимена в таких словах: «Архиепископ Мефодий был на прошлой неделе в Совете и познакомился с новым Саратовским уполномоченным. Поздравил меня с этой радостью». 20 мая 1987 года в дневниковой записи архиерея значится: «Утром звонил В. Г. Аникееву. Договорились встретиться в 15 часов. Он вышел из-за стола, протянул руку, крепко пожал и говорит: “А ну встаньте к свету, посмотрю на Вас, а Вы посмотрите на меня”… Я говорю в ответ: “А Вы ведь — хороший человек, судя по глазам и по лицу”… Потом он рассказал о себе… Взялся за работу уполномоченного с удовольствием. Посоветовал действовать так, как считаете нужным. Вот это — человек!». Душа и сердце владыки Пимена, утомленные непрерывными придирками и откровенными издевательствами прежнего уполномоченного, были успокоены мною. На его лице читалась надежда, мечта — жить и действовать так, как предписано церковным Уставом.

В этом месте, думаю, самое время сказать слово о владыке епархии, кафедра которого находилась в Свято-Троицком соборе города Саратова. Кто этот неведомый, недоступный мне доселе человек? Сходу, при первой же встрече, на мое чуточку игривое панибратское предложение «встать к свету», чтобы лучше вглядеться в его глаза, он, владыка, стал решительно программировать меня на звание «хороший человек». Статный, выше среднего роста, в возрасте — немного за шестьдесят, с открытым светлым лицом, проницательным взглядом, лишенный манерности, облаченный в одежды, соответствующие его духовному сану, он стремительно вошел в мое служебное помещение, развел руки в стороны с желанием заключить меня в объятия. Таким предстал передо мной величественный, многоопытный монах. Сели к приставке моего чиновничьего стола друг против друга. Пухлую папку с бумагами он положил по левую руку, погладил ее ладонью со словами: «Здесь личные дела священников, надо получить у вас согласие на их служение в сельских храмах, такой порядок, я пока придерживался его». Следом он спросил: «Курите ли Вы?». Ответил, что не курю. «Вот это хорошо, а то ваш предшественник намеренно окуривал меня злым табачным дымом, пуская его из своего рта прямо мне в лицо». Заулыбавшись, он стал восторженно рассказывать, какие спектакли только что посещал в Большом театре, о своих дружеских связях с М. Ростроповичем, И. Глазуновым, называл имена других знаменитостей. С большой убежденностью говорил он о живительной силе музыки, о том, как он под ее воздействием выздоравливал после пережитого им инсульта, слушая по десять-двенадцать часов подряд в записи на пластинках произведения классики. Я внимал ему, а сам думал: какой же он психолог! Видно, он хорошо знал, что ничто не сближает людей так, как искусство вообще, музыка, поэзия в широком смысле слова. Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Потом заговорил о «безнадежно устаревшем» законодательстве «О свободе совести в СССР». Просил меня выстраивать отношения с учетом неизбежных перемен в скором будущем, касающихся всяческих ограничений церковной жизни. После часовой беседы я проводил его к автомашине, какой-то модели «жигулей», и тогда же посоветовал пересесть на более комфортный транспорт, хотя бы на «Волгу». Пообещал ему помощь в получении такой автомашины. Тогда, даже при наличии денег, заиметь какой-никакой автотранспорт было чрезвычайно сложно, ибо отечественный автопром совершенно не удовлетворял спрос населения, а иномарки на наших дорогах были редкой диковинкой.

Проводив архиепископа, я опустился в свое рабочее кресло и в тиши кабинетной стал мысленно воспроизводить содержание аудиенции с человеком, никогда ранее не встречавшимся на моем жизненном пути. Прошли десятилетия после этой первой встречи, но глубину суждений, систему воззрений, способность к осмыслению прожитого и пережитого этого умудренного монаха помню до сих пор. В нескольких фразах его вдумчивого монолога (я его в основном молча слушал) внушалась мне мысль о том, как важно сейчас извлечь из исторических глубин живительные силы прошлого России. Нам, говорил он, необходимо употребить все средства воздействия на людей, в том числе авторитет Церкви, чтобы достичь всеобъединяющего национального примирения. Припоминаю, как он в аккуратных выражениях говорил, что власти надо решительно избавляться от невежества, подразумевая, по моему мнению, чиновничество, засевшее в советах по делам религий, а может быть, моего предшественника. Только мне кажется, он мыслил более масштабно. Чувствовалось, что он с нетерпением ждет, что вот-вот откроются для Церкви лучезарные перспективы, что мрачные, тяжелые тучи скоро уплывут и не будут витать над некогда благословенной Саратовской епархией. Чувствовалась в нем могучая гармония мысли и чувства, необходимость решительных действий по возрождению религиозной жизни православных людей.

После было много встреч с владыкой Пименом. Наблюдательность и логичность речи его изумляли меня… За время моей службы в упоминавшейся должности мне пришлось познать характеры, привычки нескольких управляющих Саратовской епархией. После владыки Пимена на кафедре служили архиереи Александр, Нектарий, Прокл, Герман, с которыми мне не пришлось сблизиться так, как с владыкой Пименом. О нем говорю честно и искренне — я встретил в своей жизни нравственного, широко образованного, благородного, чрезвычайно чувствительного, нежного человека. В трудные времена своего служения владыка Пимен никогда не ронял достоинства архипастыря. Его авторитет возвысился над прозою жизни, он был прям и честен, сердцем чист и светел душой.

Конец восьмидесятых и начало девяностых годов прошлого (XX) столетия окончательно выявили проигрыш Страны Советов в холодной войне с противоположным миром. Последние попытки сохранить монопольное положение КПСС в государстве, по существу, канули после провала «гэкачепистов» и прихода к власти «ельцинистов». С этого времени американский конгресс, Ватикан стали оказывать на российскую власть прямое давление, обвиняя ее в нарушении свободы совести. А первый Президент России Ельцин открыл шлюзы страны для проникновения в ее пределы всякого рода религиозных течений. В советское время было опасно афишировать свою религиозность, особенно членам КПСС. С описываемого периода начался отсчет другого поведения людей, начиная с высших государственных чинов и кончая рядовыми членами общества. Атеизм был полностью исключен из жизни. Понятно, что эти новые веяния мне пришлось учитывать в своей работе и в фарватере их соответственно поступать. С владыкой Пименом, который начал пастырское служение в Саратове в 1965 году, никто из руководителей области не встречался ни разу.

Первое посещение председателя Облисполкома владыка совершил при моем содействии в 1988 году, и лишь только потому, что в стране официально было объявлено о праздновании тысячелетия Крещения Руси. В церквах епархии состоялись праздничные богослужения, завершившиеся грандиозной трапезой всего духовенства епархии в ресторане «Словакия» города Саратова. Кроме меня на мероприятиях празднования этой знаменательной даты никого из официальных должностных лиц не было, хотя владыка Пимен щедро разослал свои приглашения. Такое холодное отношение органов власти к Церкви проявлялось еще долго, особенно тогда, когда верующие просили разрешения образовать приходы, проводить молитвенные собрания, возвратить ранее отобранные культовые здания и т. д.

Глядя на заскорузлость властных структур на местах, непонимание ими неотвратимости набирающих инерцию процессов возрождения религиозной жизни, я стал активно выезжать в районы области и помогать епархии организовывать в населенных пунктах собрания верующих, создавать приходы Православной Церкви, а также приходы верующих других вероисповеданий. По ходу событий определились ранее действовавшие культовые здания, которые в первоочередном порядке предстояло возвратить Церкви. Сложным был механизм таких операций. Надо было получить добро Совета по делам религий в Москве. Я писал ходатайства. Там, где требовалось выселение советских организаций, там начиналась своего рода окопная война. Со скрипом, но удалось отселить из храма Покрова Божией Матери в Саратове мастерские художников, из архиерейского дома — библиотеку медицинского института, из зданий женского монастыря — склады медицинской техники…

Помню, еще когда я работал в отделе пропаганды и агитации Саратовского обкома КПСС, вышло (кажется, последнее) постановление ЦК КПСС об усилении атеистической пропаганды. Во исполнение его на бюро обкома партии слушался отчет Романовского райкома КПСС. Как на проявление вопиющей темноты людей, проживающих в селах этого района, указывалось на факты посещения ими в пасхальные праздники кладбищ, тайные крещения детей, наличие в домах икон, установку на могилах крестов. Вместе с тем положительно оценивались действия милиции, устраивавшей заградительные кордоны людям, желавшим посетить могилы близких. Так случилось, что мне, свидетелю этих фактов, довелось спустя много лет увидеть своими глазами иную картину в том же районе. А дело было так.

Как-то владыка Пимен, посетив меня на рабочем месте, сообщил о письме жителей из села Бобылевка Романовского района. Это село на самой границе Саратовской и Тамбовской областей. В письме изложена просьба сельчан прислать священника и возобновить службу в едва уцелевшем, полуразрушенном храме. Владыка спросил: может быть, я вместе с благочинным епархии протоиереем Николаем Архангельским могу посетить это село и помогу склонить местную власть не препятствовать желанию людей? Просьбу я принял. Была ранняя весна. На епархиальной «Ниве» за триста километров от Саратова приближаемся к названному селу. По обочинам дороги пожухлый бурьян. Чтобы не застрять в весенних колдобинах, выезжаем на целину. Навстречу нам почти к обеденному часу поднимается солнце. Теплыми лучами оно поедает остатки зимы, задержавшиеся в овражках. Долгая дорога изрядно утомила. Казалось, что ей не будет конца…

Пока отвлекался, глядя по сторонам, не заметил, как будто из-под земли выросла гряда тесно стоящих друг к другу приземистых домиков. Как бы раздвинув хатенки, возвышается обезглавленный храм, на стенах которого еще местами сохранилась вековая известковая побелка. А что за многоцветье людей, заполонившее пустырь около храма? «Нива» с трудом движется по разбитой колесами тракторов главной улице села. Дорога вдруг прерывается. Метров в тридцать — ковровая дорожка, ведущая к храму и к плотно сгрудившимся людям. Шофер глушит мотор «Нивы». Обращаюсь к отцу Николаю, уже облаченному в одежды священника, и прошу идти к безмолвно стоящим людям (похоже, собралось все село) и творить свое дело. Следом за священником вышел из машины и я. Конечно же, ковровая дорожка постелена не для меня. Иду рядом по затвердевшей комковатой тропе. От разряженной толпы отделяется молодой человек в подряснике, камилавке, с крестом на груди. Человек этот — священник, назначенный указом владыки на служение в церкви села Бобылевка. Зовут его отец Николай Притула. Он приехал с Украины, чтобы своей службой, как говорится, утолить кадровый голод в Саратовской епархии. Два священника и я рядом (на обочине ковровой дорожки) подходим к встречающим. Отец Николай Архангельский благословляет народ. В переднем ряду стоящих — на рушниках хлеб-соль. Люди наперебой приветствуют батюшку. Беглый осмотр приходского храма. Импровизированный престол для службы. После усеченной службы — собрание прихожан. Председателем приходского совета единодушно выдвигается директор школы, ему около пятидесяти лет. В смущении от неожиданного доверия и, похоже, возможного осуждения со стороны районного начальства, теребя в руках шапку, он пытается отвести свою кандидатуру. Но не тут-то было. Выбор состоялся. Он, видно, из тех людей, кто сможет организовать восстановление храма. <…>

В таких поездках с ним я объехал почти все районы области. Припоминаю, когда завершались организационные собрания верующих и следовали поздравления отца Николая с избранием приходского совета образовавшегося прихода, он спрашивал: «Не забыли ли молитву “Достойно есть”?». Сам начинал петь слабым голосом и приглашал вторить ему. Все на первый взгляд казалось будничным, но у людей на лицах радость, кое-то роняет слезу. Что-то отрадное и одновременно тяжелое тогда томилось в моем сердце…

Со времени службы уполномоченного по делам религий цепко держатся в памяти события, связанные опять-таки с владыкой Пименом, с последними днями его земной жизни. По установленному им порядку он по нескольку раз в год созывал духовенство епархии на так называемые епархиальные собрания, и непременно в день своего ангела, который приходился на 9 сентября. Обсуждались, как правило, вопросы приходской жизни, оглашались его указы о назначениях служителей церкви во вновь образованные приходы, давались советы, как следует обустраивать возвращенные храмы и воссоздавать их исторический облик. На такие собрания владыка непременно приглашал меня с тем расчетом, чтобы я, побывав в гуще его сослуживцев, по его добродушному выражению, «освобождался от чиновничьего панциря». Он всегда просил меня, как светского человека, информировать клириков по текущим событиям в стране и области. Сам же он, будучи широко информированным по этим вопросам через прессу, личные контакты с известными деятелями политики, культуры, искусства, публично не высказывался на этот счет, ибо его суждения не совпадали часто с теми, что содержались в официальной прессе…

Примерно в таком же порядке проходило ноябрьское 1993 года епархиальное собрание. После собрания владыка пригласил меня в свою автомашину, не преминув напомнить мне, что эту новую «Волгу» он заполучил благодаря моим стараниям. Шофер доставил нас к канцелярии, в этом же здании были и покои. На сигнал автомобиля распахнулись ворота (громко сказать — резиденции), и мы оказались во дворике двух стареньких домишек. Был солнечный, по-настоящему теплый день. В крошечном дворике резиденции, защищенном от улицы высоким дощатым забором, мы, выйдя из автомашины, оказались близко стоящими друг против друга, так же как при первой встрече в 1987 году, при первом визите владыки ко мне — уполномоченному по делам религий. Освещенный яркими лучами солнца, владыка пытливо вглядывался в меня и, тяжело дыша, хотел, как мне казалось, что-то важное сказать. Заключил в свои объятия, прильнул шелковистой, мягкой, как пух, бородой к моей щеке и тихонько, выговаривая отчетливо слова, произнес: «Владимир Григорьевич, вы не бойтесь, я не заразный, вы меня простите, если что-то не так было». Воспроизводя сказанное владыкой, я ни одного слова не упустил. От внезапности услышанного я не нашелся что ответить и только в смущении почувствовал, как мое лицо охватил пожар. Легонько отстранившись, владыка распорядился отвезти меня туда, куда я скажу, а сам осторожно стал подниматься по ступенькам узенького деревянного крылечка в свою келью-покои, так поразившую своей убогостью Патриарха всея Руси Алексия II, когда он в 1993 году был с официальным визитом в Саратове и гостил у владыки Пимена. Проводил тогда я владыку взглядом, не предполагая, что вижу величественного, многомудрого, многоопытного монаха живым в последний раз. После этой встречи владыка почти месяц не появлялся на людях, пребывая в своем собственном доме в городе Энгельсе, испытывая сильнейший упадок сил. В семьдесят лет тело владыки плохо слушалось, он не мог подолгу стоять на службе, но ум его сохранял ясность. С легкой иронией, философски смотрел он на сцену человеческой комедии, но радовался, как дитя, переменам в жизни общества, которое с нарастающей силой шло к возрождению православной веры на глубоко почитаемой им Руси. Умер владыка Пимен во сне. По свидетельству близких, он лежал на одре, сложив правую руку для крестного знамения. Православный мир в одночасье лишился его мудрости и опыта, собранного великим монахом за свою долгую и жертвенную жизнь.

Отпевали владыку Пимена в Свято-Троицком соборе Саратова и похоронили, с благословения Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, у алтарной стены этого собора. В устройстве места вечного упокоения владыки Пимена пришлось участвовать лично мне. Постояв у гроба покойного, я решил узнать, как идут приготовления к погребению. За стеной алтаря с ломом в руках, в испарине, выбившись из сил, в одиночку кто-то долбил мерзлый грунт, под которым полуметровая толща отмостки вековой давности из красного кирпича. Это настоятель собора протоиерей Василий Стрелков, близкий человек владыки. Не препятствуя усердствованию настоятеля, иду к телефону звонить соответствующим службам и городскому начальству. В горе и гневе употребив нужные слова, добиваюсь появления техники, материалов для устройства могилы. Был 1993 год, 12 декабря. Страна охвачена вихрями бесовства демократов, жаждущих власти. Мир с удивлением наблюдал, как бесноватые палили из танковых орудий по цитадели Верховного Совета, ушедшей и еще не пришедшей в стране власти. До того ли тем верхам и шпане низов, какое им дело до события в глуши саратовской, как смерть выдающегося архипастыря Русской Православной Церкви?!

У могилы владыки Пимена, когда уже сгустились зимние сумерки, разбавленные миганием горящих свечей в озяблых руках прихожан, слышались прощальные, с рыданием, речи и слова «прощай», «прости». Тогда же, именно в этот скорбный час, я вспомнил о недавней просьбе владыки о прощении. У меня не было к нему недобрых чувств. Мне нечего было ему прощать, он посвятил свою жизнь служению Церкви Божией и нес этот крест до последнего вздоха. Я же у бездыханного мысленно просил прощения, ибо моя специфическая служба требовала следовать букве так ненавистного владыке законодательства, ущемлявшего людей в праве жить с Богом…

Журнал «Православие и современность» № 38 (54)

Союзный орган, образованный в 1965 в целях последовательного осуществления политики Сов. государства в отношении религий. Государственный контроль за соблюдением требований сов. законодательства о религиозных культах одна из основных… … Большая советская энциклопедия

СОВЕТ ПО ДЕЛАМ РЕЛИГИЙ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР - союзный орган, образованный в 1965 в целях последоват. осуществления политики Сов. гос ва в отношении религий, контроля за соблюдением законодательства о релит, культах. С. принимает решения о регистрации и снятии с регистрации релит, объединений … Атеистический словарь

Государство Израиль Эта статья из цикла статей: Политика и правительство Израиля … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Совет министров. Совет министров Палестинской национальной администрации правительство Палестинской национальной администрации (ПНА). До 2003 года возглавлялось председателем ПНА, с… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Совет министров. Совет Министров Республики Беларусь высший орган исполнительной власти, осуществляющий руководство системой подчиненных ему республиканских органов государственного… … Википедия

Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации консультативный орган, образованный в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 13 ноября 2004 года… … Википедия

Палестинский совет министров правительство Палестинской автономии. До 2003 возглавлялось президентом ПНА, с 2003 премьер министром. Премьер министр и члены правительства приобретают полномочия с момента утверждения Палестинским… … Википедия

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ, ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ, ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА - Православный церковный календарь. М., 1944 Православный церковный календарь. М., 1944 органы, в разное время ответственные за издательскую деятельность Русской Церкви. Создание в РПЦ соответствующих структур управления было связано с возрождением … Православная энциклопедия

- (ВСЕХБ) церковное объединение Евангельских христиан баптистов на территории Советского Союза. Содержание 1 Образование объединения … Википедия

- (лат. Pontificium Consilium pro Dialogo Inter Religiones) дикастерия Римской курии. Совет было установлен папой римским Павлом VI 19 мая 1964 как Секретариат по делам нехристиан, а позднее переименован папой римским Иоанном Павлом II… … Википедия

Книги

• Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Сборник статей. Вып. 2 , . В 2009 г. в Иосифо-Волоцком монастыре состоялась очередная научно-практическая конференция по теме "Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель" . На этот раз работа конференции была связана с…
• Дневники. Саратовская епархия. В 2 частях (комплект из 2 книг) , Архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевской). Этим сборником мы завершаем публикацию дневников архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского). В выпуск вошли записи 1965-1993 гг., когда владыка Пимен управлял Саратовской…
• Дневники. Саратовская епархия. В 2-х частях: Часть 1: 1965-1984 гг. Часть 2: 1985-1993 гг (количество томов: 2) , архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевск. Этим сборником мы завершаем публикацию дневников архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского; 1923-1993). В выпуск вошли записи 1965-1993 гг., когда владыка Пимен управлял…

От редакции:

После распада СССР прошло уже 24 года. Выросло целое поколение людей, которые не знают, что такое Советская власть. За эти годы в нашей стране всё кардинально поменялось. Не является исключением и религиозная жизнь. Изменилась ситуация внутри каждой конфессии. Сейчас людям нет необходимости скрывать свои религиозные убеждения, ушло в прошлое понятие «регистрации» для священнослужителей, по-другому строятся взаимоотношения Церкви и государства. В средствах массовой информации, среди политических деятелей, чиновников, других социальных слоев самой распространенной точкой зрения является сугубо негативная оценка советского периода истории Церкви. Но так ли это однозначно?

СССР просуществовал 70 лет. В разные периоды истории страны было разное отношение Советской власти к Церкви, и наоборот. Об этом написано много книг, снято множество фильмов. Огромные архивы хранят массу еще не известных документов. Но обратимся к самим людям, которые жили и работали в данной сфере в те годы. Представители старшего поколения духовенства, сравнивая прошлый и современный периоды, отмечают, что, как это ни странно, в те годы можно было «опереться на власть», обратиться в надзорный орган с обращением, жалобой даже на архиерея.

Вячеслав Георгиевич, что представляло собой учреждение — Совет по делам религий?

В 1943 году Советское правительство приняло решение о создании государственного учреждения, которое бы занималось регистрацией религиозных общин и соблюдением советского законодательства по религиозным вопросам.

Сначала было два Совета: Совет по делам Русской Православной Церкви (его возглавлял Г.Г. Карпов ) и Совет по делам религиозных культов во главе с И.В. Полянским , который курировал все остальные конфессии. Карпов относился к религии и церкви очень лояльно. Потом ему предложили уйти на пенсию (по возрасту и, может быть, в связи с политикой Н.С. Хрущева), и с 1960 года во главе Совета был Владимир Алексеевич Куроедов . До этого он работал главным редактором газеты «Советская Россия», откуда его и призвали «командовать» религиями. Именно он выдвинул предложение сделать единый государственный орган, считая, что единая государственная политика по религиозным вопросам должна быть в одних руках. Так объединили два Совета и получился Совет по делам религий при Совете министров СССР. Что из этого вышло? Получилось неплохо. Структура учреждения была следующей. Было создано несколько отделов: по делам православных церквей, мусульманской и буддистской религий, протестантских церквей, иудейской религии и сект, римско-католической и армянской церквей, а также отдел международных связей. Кроме того были международный отдел и общий отдел (канцелярия). Всего в Совете работало около 60 человек.

Иван Васильевич Полянский (1898 — 1956) — советский государственный деятель, председатель Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР. С 1921 по 1947 год — сотрудник органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД СССР. Участник Гражданской войны. В 1944 году возглавил новообразованный Совет по делам религиозных культов при Совете Народных Комиссаров СССР (Совет курировал все конфессии, кроме Русской православной церкви), который возглавлял до своей смерти в 1956 году.

Владимир Алексеевич Куроедов (1906 — 1994) — советский партийный и государственный деятель, генерал-лейтенант КГБ. С 1960 по 1965 год председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, с 1965 по 1984 год председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР, начальник 4-го отдела (кураторство над Церковью) Пятого управления КГБ СССР.

Председатель Совета Владимир Алексеевич Куроедов проработал в этой должности 24 года. Он застал эпоху и Н.С. Хрущева, и Л.И. Брежнева. Сначала он пошел по пути администрирования. Потом почувствовал, что это до хорошего не доведет. В целом можно сказать, что он был замечательный человек, умница, хороший редактор и даже писатель. Он всё умел, всё знал. Он знал цену личности. Если нужно было решить какой-то вопрос — всегда примет. Ведь в те годы многие храмы в стране закрывались административным путем, и верующие люди ходили к нему, просили вернуть… Но государство относилось к этим просьбам сдержанно. Много о нем можно рассказывать. В 1984 году его отправили на пенсию. Он уже был стар. Пригласили, сказали: «Пиши заявление». Он не стал спорить.

«Православным» отделом в Совете командовал Фуров Василий Григорьевич , который получил прозвище «Победоносцев». Он являлся заместителем председателя Совета и моим непосредственным начальником. Что о нем можно сказать? По своему мировоззрению это был откровенный и убежденный атеист, который добивался искоренения религии в обществе. Он был яростным сторонником закрытия церквей! Целыми списками снимал с регистрации религиозные общины! Почему? Хрущев в свое время дал задание: 50 процентов религиозных организаций закрыть! Всех: православных, мусульман, католиков и т.д. Но… не получалось! В.А. Куроедов прекратил эту практику. Именно благодаря ему стали разбираться в каждом случае индивидуально.

Биографическая справка

Василий Григорьевич Фуров (1907 — 1998) — заместитель председателя Совета по делам религий при Совете министров СССР с 1965 по 1981 г.

Фуров, по сравнению с Куроедовым, держался официально. Он подчеркивал, что является администратором. Сам он был из партийных работников. Командовал Павлово-Посадским районом, потом Орехово-Зуевским, постепенно дошел до ЦК, потом попал в Совет. На пенсию не хотел уходить, хотя ему было под 80. Духовенство, верующих Фуров не любил. Но и духовенство его не переносило, особенно патриарх Пимен. Допустим, патриарху надо идти решать какой-нибудь вопрос в Совет, а он всё тянет, тянет… В конце концов Шиловский Григорий Петрович (заместитель Фурова) вызывал меня и просил позвонить и пригласить Патриарха. Только после этого он приходил. А так — нет.

На пенсию Фурова отправили в 1981 году. На его место пригласили Генриха Александровича Михайлова, работавшего до этого уполномоченным по делам религий по Ивановской области. Во главе мусульманского отдела был доктор философских наук, профессор Нуруллаев Абдул Абдулвагапович. Протестантскими конфессиями руководил Евлампий Алексеевич Тарасов. Вот он был родом из старообрядцев, почему носил такое необычное для советского времени имя. Он был очень эмоциональный человек. Международный отдел был сферой КГБэшников. Руководил им вначале генерал Титов, и работали там в основном отставные комитетские. Потом его сменил Фицев Владимир Васильевич.

Расскажите о своей семье. Имели ли Ваши родственники религиозные ориентиры?

Я вырос в семье, где Богу молились все. Поэтому оскорблять религиозные чувства верующих я просто не мог и деятельность В.Г. Фурова не разделял (конечно, не показывая это откровенно в те годы). Так что для меня это было не в новинку, как себя вести с верующим народом.

К какой конфессии принадлежала Ваша семья?

Православные и старообрядцы. Бабка (по отцу) была из преображенских старообрядцев (поморцев). Их было три сестры. Они были богомольные, держали посты.

Кем были Ваши родители?

Отец — участник войны, ефрейтор. Мать сначала работала медсестрой, потом устроилась на электромеханический завод начальником склада. Бога она никогда не похуляла, всуе не поминала. В церковь ходила изредка, может, раз в год, на Пасху. С ее слов, после войны жить было голоднее, чем во время войны, и поэтому наша семья уехала в деревню. Когда мне был один год, в 1948 году, мать меня крестила в храме Фрола и Лавра (Ярославская область, Мышкинский район). Крестил меня священник, которому уже было за 80, вернувшийся из лагеря. Он стал меня погружать, как полагается (тихоновский поп-то!), и уронил в купель.

Историческая справка

В 1923 году в Русской Православной Церкви возник раскол. Ортодоксальные члены РПЦ («тихоновцы» — по имени патриарха Тихона) находились в антагонизме с обновленческой церковью, для которой были характерен ряд нововведений в богослужении (новый стиль, русский язык и т. п.)

Какое Вы получили образование?

Я закончил философский факультет МГУ в 1976 году.

Какой была тема Вашей дипломной работы?

«Социальные и идейные истоки религиозного плюрализма в США», где рассматривалось множество конфессий, существующих в США. Там шла речь об этом многонациональном и многоконфессиональном государстве, преимущественно протестантском. Им была свойственна определенная свобода мысли.

У Вас есть ученая степень?

Нет. Защититься не получилось.

Вячеслав Георгиевич, как получилось, что Вы пришли на работу в Совет по делам религий? Чья это была инициатива?

Это было в 1977 году. Тогда мне было 29 лет. Ситуация такая. Вызвали в Ленинский райком партии. Партия сказала: «Иди!» И я пошел. Райком партии тогда находился в доме Дениса Давыдова (Пречистенка, 17). А рекомендовал меня Иван Иванович Бражник . Он был научным руководителем моей дипломной работы, которую я защитил на кафедре научного атеизма МГУ. В свое время он работал первым заместителем председателя Совета по делам религий, но отношения с начальством у него не сложились. Еще был Новиков Михаил Петрович, заведующий кафедрой научного атеизма философского факультета МГУ (потом ее переименовали в кафедру религиоведения). На кафедре Бражник был сначала доцентом, потом профессором. Новиков посоветовал Бражнику меня найти.

Биографическая справка

Бражник Иван Иванович (1923 — 1987) работал на кафедре научного атеизма МГУ с 1971 по 1976 годы. Читал лекционные курсы на ряде факультетов МГУ, спецкурс для студентов, специализирующихся на кафедре. Автор более 20 работ по проблемам сектант ства, в том числе монографии «Право. Религия. Атеизм. Правовое содержание научного атеизма».

Новиков Михаил Петрович (1918 — 1993) — советский и российский религиовед, специалист по истории и теории атеизма и религии. Редактор и один из авторов «Атеистического словаря», а также трёх изданий учебника «История и теория атеизма», монографий «Русская православная церковь».

Кем Вы до этого работали?

На третьем курсе вызывают меня в деканат и предлагают идти работать по специальности — учителем или заместителем по учебно-воспитательной работе. Направили меня в 14 профтехучилище (на Таганской улице, где готовили связистов) и дали место помощника заместителя директора по учебно-воспитательной работе. Потом какое-то время я работал в училище № 70 на улице 8-го марта. Здесь с директором отношения не сложились. И я пришел к Бражнику, попросил его найти для меня другую должность. Бражник направил меня на кафедру истории зарубежной философии. После этого я работал в парткоме Московского университета — заведовал учебной частью кабинета марксизма-ленинизма (в высотном здании на 10-м этаже). А оттуда уже Бражник привел меня в Совет по делам религий. Совет находился на Смоленском бульваре, напротив МИДа.

Прихожу впервые в Совет. Секретарь Куроедова меня спрашивает:

— Это Вы — Вячеслав Георгиевич?
— Я.
— Подождите, я доложу.

Тогда Куроедову было уже порядочно лет. Доложили. Меня впустили в кабинет. Куроедов меня и спрашивает:

— Заявление написал?
— Владимир Алексеевич, ведь мне никто ничего не говорил. Вы меня вызвали, я и пришел.
— А что тебе сказал Фуров?
— Меня к нему никто не звал.

Пошел потом к Фурову. Тот звонит Куроедову из одного кабинета в другой, говорит:

— Ну как? Он ведь больно молодой! Владимир Алексеевич отвечает:
— А тебе сколько лет было, когда ты райкомом партии командовал?
— Тридцать.
— А что же ты его не берешь? Мне пенсионеров и так достаточно! Пусть пишет заявление. Через два дня всё решим.

Вот так буквально в два-три дня всё решилось. Так меня, можно сказать, и «призвали». С меня-то и началась смена кадровой политики. Всех стариков-КГБэшников стали постепенно заменять.

Кто тогда работал в Совете?

Старики и КГБэшники! Всегда были недовольные, что религия им «жить не дает»! Надо вот бороться с ней! Я в этом плане оказался другим человеком. А что значит «бороться»? С кем? Вы же с собственным народом боретесь! Вот за это они меня и не любили.

На какую должность Вы пришли в совет?

Вначале я был инспектором. Вскоре меня сделали старшим инспектором. Моим делом было наблюдение за печатью («Журнал Московской Патриархии»). А потом мне дали «персональную надбавку» — командировки. Я никогда не боялся и не стеснялся ездить. Все сложные вопросы поручали мне, жалобы и т.п.

Система была такая. В отделе, где я работал, всю страну разделили на 6 областей. За мной закрепили 28 центральных областей Российской Федерации. Помимо этого 2 человека курировали Украину. Один сотрудник курировал всю Сибирь — Ю.М. Дегтярев. М.И. Одинцов ведал всеми союзными республиками. Это — по территориям. Кроме того, еще один человек курировал монастыри, и один — финансово-хозяйственную деятельность, так как денег в Церкви тогда было много. Некоторое время спустя к нам на работу пришел Анатолий Николаевич Лещинский. Он обратился с просьбой к Г.А. Михайлову (председателю православного отдела):

— Генрих Александрович! Отдайте мне печать, а старообрядцами пусть Вячеслав занимается. У него с народом хорошо получается!

До этого старообрядчеством занимался полковник Носов Анатолий Васильевич. Его отправили на пенсию уже после ухода Фурова. Так мне «поручили» всё старообрядчество в СССР. Ведь почему меня и поставили «на староверов»? Моему предшественнику это было очень трудно, потому что он был КГБэшник и атеист. Я ему говорил:

— Если закон нарушают, давай по факту разбираться. Если воруют — докажи!

— Мы иначе коммунизм не построим, — вот и весь разговор.

Все старались построить коммунизм. Стройте, мне-то что? Но люди просят попов — дайте людям!

В чем заключалась Ваша работа?

В те времена открыть общину (то есть зарегистрировать), построить молитвенный дом очень было непросто. Кто-то ведь постоянно возражал! Но надо было улаживать с властями: и с местными, и с московскими. Ведь тогда в Москве был один белокриницкий храм. А еще же у нас и поморцы, и федосеевцы, и филипповцы.

Вячеслав Георгиевич, сначала Вы наблюдали за печатью, общались с духовенством РПЦ. Потом Вы начали курировать старообрядцев. Какое впечатление на Вас произвело знакомство с ними?

Самое мрачное! Способ мышления иной — ты ему одно, а он тебе другое! Я на них не обижался, потому что понимал, что они живут в семнадцатом веке, а я в двадцатом. А если они живут в семнадцатом веке, что с ними можно сделать? Потом — невысокий уровень образования у большинства священников и представителей общин, наконец, какая-то скрытность… Вообще исстари к старообрядцам было недоверие. Не доверяли их политической благонадежности, государственной приверженности… А если не доверяют, то сдерживают.

Какое впечатление производили на Вас службы, особенно впервые?

Опять же — мрачное. Как услышу знаменное пение, сразу начинало подниматься давление! Разобраться в этом мне помог Н. Г. Денисов. А так — я всегда относился ко всем людям терпимо и лояльно. Это у меня было правило такое. Не то, что я не любил вашего брата, — просто не понимал неприятие многими староверами всего нового, современного. Напротив, мне очень понравился горьковский священник о. Михаил Шашков: широта взглядов, приветливость, государственный подход к делу. Он осознавал закон и обстановку, а не то что «мы этого не знаем, не понимаем…» Могу вспомнить о. Григория Сафронникова (ныне покойного), который служил в Молдавии. Он также произвел на меня хорошее впечатление. В прошлом о. Григорий был моряком, сам собой статный, красивый. Мог и пошутить, посмеяться. Ведь все приходили ко мне. И спорили! И я, честно говоря, дозволял это. Мне самому было интересно: а что ты скажешь по этому поводу?

Занимавшийся вопросами религий на территории Союза Советских Социалистических Республик в период с по 1991 годы .

Совет по делам религий был создан в декабре 1965 года, по окончании хрущёвской антирелигиозной кампании в результате слияния двух органов, подведомственных Совету министров СССР - Совета по делам Русской православной церкви (образован 14 сентября 1943 года) и Совета по делам религиозных культов (образован 19 мая 1944 года). Основной целью нового учреждения стало «последовательное осуществление политики Советского государства в отношении религий , контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах» .

Совет принимал решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений, об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между правительством СССР и религиозными организациями. На местах имел подчинённых ему уполномоченных лиц. Все служители культа в СССР для осуществления своей профессиональной деятельности должны были иметь регистрацию Совета. Несмотря на формально декларируемое невмешательство государственных органов в дела религиозных организаций, Совет пытался контролировать их органы управления, в частности Святейший синод Русской православной церкви. Заместитель председателя Совета В. Фурсов, отчитываясь перед ЦК КПСС за период 1974 - начало 1975 годов, утверждал: «Синод находится под контролем Совета. Вопрос подбора и расстановки его… членов был и остается всецело в руках Совета… Ответственные сотрудники Совета проводят систематическую воспитательно-разъяснительную работу с членами Синода, устанавливают с ними доверительные контакты» .

В связи со вступлением в силу закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях в СССР» от 1 октября 1990 года институт Уполномоченных Совета по делам религий был упразднен . Постановлением Государственного Совета СССР от 14 ноября 1991 года, Совет по делам религий был упразднён. В некоторых регионах в процессе упразднения Совета были созданы структуры, выполнявшие его функции. Например, распоряжением Совета министров Башкирской ССР от 16 ноября 1990 года аппарат Уполномоченного Совета по делам религий был преобразован в Совет по делам религий при Совете министров Башкирской ССР, причем действовавший на тот момент Уполномоченный А. Н. Муратшин стал его председателем